Русалку за хвост не удержать
Шрифт:
Собака заволновалась. Она поставила оба уха торчком, принюхалась к ночному воздуху и подумала, что стоит на всякий случай еще раз обследовать свою законную территорию.
Однако напоследок решила все же нанести еще один удар по Лениному самолюбию. Подбежав вплотную к деревянной будке, она задрала заднюю лапу, и Леня услышал громкое журчание.
– Ах ты, наглая псина! – прошептал Леня. – Ладно, пусть это будет на твоей совести, главное – убирайся восвояси…
Собака сделала свое черное дело и потрусила прочь по залитой лунным светом
Леня же облегченно вздохнул и поднял глаза на человека с сумкой.
Тот по-прежнему сидел на скамье.
По-видимому, с уходом собаки он успокоился, во всяком случае, перестал вертеть головой и оглядываться. Теперь он сидел неподвижно, уставившись прямо перед собой.
Леня взглянул на часы.
До назначенного времени оставалось шесть минут.
Вокруг царила тишина, в саду не было никаких подозрительных звуков или движений. Статуи наук и бюсты великих педагогов дремали в своих деревянных домиках, дожидаясь наступления весны. Человек на скамейке тоже не шевелился, как будто превратился в такую же статую, олицетворяющую одну из новомодных наук – к примеру, Маркетинг или Информатику.
Маркиз решил, что еще немного – и он выберется из своего укрытия и подойдет к человеку на скамье, но пока еще две-три минуты понаблюдает за ним. Все-таки уж слишком он неподвижен – даже не ежится от сырого ночного холода…
Маркизу показалось, что в кустах на берегу пруда что-то шевельнулось. Чтобы лучше разглядеть это подозрительное движение, Леня снова уперся в стенки своего домика и немного передвинул его в сторону пруда.
При этом, наверное, нижний край деревянной будки зацепился за поребрик или просто за какой-то камень. Так или иначе, будка с жутким треском повалилась набок.
Маркиз барахтался внутри, как опрокинутая на спину черепаха. Будка упала окошком вниз, поэтому он перестал видеть окружающее. Однако пола в будке не было, поэтому Леня пополз ногами вперед и вскоре выбрался наружу.
Он встал на ноги, отряхнулся, облегченно вздохнул и огляделся по сторонам.
Леня не сомневался, что грохот, вызванный падением будки, спугнул человека на скамейке, и тот либо улепетывает из сада, либо принимает какие-то меры для своей безопасности.
Однако тот сидел в прежней позе, глядя прямо перед собой.
Пока Маркиз выбирался из своего укрытия, на луну снова набежала туча, и в саду потемнело, поэтому лицо незнакомца было плохо видно, однако поза его была совершенно спокойной.
«Ну и нервы у него! – подумал Леня. – Этого человека ничем не испугаешь!»
Он решил, что дольше откладывать встречу бесполезно, и решительно подошел к скамейке. Сел рядом с незнакомцем, внушительно откашлялся и проговорил:
– Извините меня за такое шумное появление. Я немного не рассчитал свои силы. Впрочем, раз уж вы остались, это не играет никакой роли. Дневники при вас?
Незнакомец молчал, и вообще никак не показал, что заметил Ленино появление.
– Это, по крайней мере, невежливо! – Леня повысил голос. –
Незнакомец даже не пошевелился.
Леня почувствовал, как волосы под шапкой зашевелились от скверного предчувствия. Тут луна снова выглянула из-за туч, озарив сад своим холодным сиянием.
Она озарила не только сад, но и лицо сидевшего рядом с Маркизом незнакомца.
Самые ужасные Ленины предчувствия подтвердились: незнакомец смотрел перед собой широко открытыми, немигающими глазами, какие могут быть только у мертвого человека.
Что же это творится? Ведь Леня специально пришел сюда задолго до назначенного времени и не спускал глаз с незнакомца… К нему никто не мог подобраться незамеченным! Разве что в ту минуту, когда Маркиз отвлекся на нахальную собаку… или когда он выбирался из опрокинувшейся будки…
У Лени было сильнейшее желание припустить прочь из этого ужасного места. Забыть обо всем, примчаться домой, напиться горячего чаю и залезть под теплое одеяло, сделав вид, что ничего этого не было – ни ночного зимнего сада, ни промерзших скульптур в деревянных домиках, ни мертвого человека на скамейке… Но он преодолел себя и решил завершить начатое дело. Ведь он пришел в этот сад ради дневников Саломеи Леонардовны, мерз из-за них в деревянной будочке, пережил множество неприятных моментов… одна собака чего стоит! И вот, наконец, эти чертовы дневники рядом, стоит только руку протянуть…
Как раз протянуть руку было очень страшно. Больше того – просто невозможно. Ни левая, ни правая Ленина рука никак не хотела выполнять недвусмысленный приказ хозяина. Непослушные руки ни за что не хотели прикасаться к вещам мертвеца. Слишком уж пристально он смотрел перед собой широко открытыми немигающими глазами. Казалось, он только и ждет Лениного неосторожного движения, чтобы схватить Маркиза за руку и заорать:
– Кто взял мою сумку?!
Леня вспомнил далекое детство, вспомнил, как в пионерском лагере по вечерам, когда вожатые гасили свет и уходили, кто-нибудь из мальчишек непременно начинал загробным голосом рассказывать одну из страшных историй – про Безголового Водителя или про Говорящую Собаку, но чаще всего – про Черную Руку…
Все в комнате замирали, до подбородка укрывшись одеялами, и ждали, когда рассказчик, страшно подвывая, произнесет последнюю фразу:
– Кто взял мою-у черную-у ру-уку!!
Тогда все вскрикивали от ужаса, а самый маленький и трусливый в отряде, Валерик Синичкин, заливался слезами. А иногда – не только слезами.
Туча снова набежала на луну. В саду потемнело, но странным образом Лене стало легче. Действительно, в темноте он не видел широко открытых мертвых глаз незнакомца, а потому не чувствовал исходящего от него леденящего ужаса.