Русская артиллерия в мировую войну (Том 1)

Барсуков Евгений Захарович

Высшее командование армии, стремившееся все время к поддержанию запаса патронов на одном уровне, волновалось его понижением, ожидая еще более грозного недостатка в будущем. Тревога командования за будущее сказывалась в сокращении масштаба оперативных предположений и в ряде распоряжений, запрещающих войскам расходовать более определенного числа выстрелов в день боя. Неудачи армии на фронте стали объяснять, и часто не без оснований, недостатком пушечных патронов.

Верхи армии, разумеется, должны были знать, как правильно полагал начальник ГАУ Кузьмин-Караваев, чем они могут располагать в отношении обеспечения боеприпасами, чтобы строить свои оперативные соображения на реальных, а не на мифических или на неизвестных

данных. Не следует, конечно, предпринимать ту или иную боевую операцию, если войска не обеспечены патронами настолько, что в них не будет недостатка, если заблаговременно не подготовлено непрерывное и достаточное питание армии боевыми припасами. Необходимо также иметь при этом в виду соображения комиссии генинспарта, определявшей еще в 1906 г. норму боевого комплекта выстрелов по опыту русско-японской войны, что стеснение батарей в расходовании боевых припасов действует угнетающим образом на войска и приводит к упущению удобных случаев нанести неприятелю существенный вред внезапным массовым огнем.

Считаясь с этим основным положением и принимая во внимание скорострельность 76-мм пушки, прозванной в армии "мотовкой снарядов", необходимо было обеспечить батареи, в особенности назначаемые для нанесения решительного огневого удара противнику, достаточно большим количеством патронов сразу же и подавать их батареям без малейшей задержки во все время боевых действий.

В расчетах на молниеносность войны боевое питание армии небольшими порциями (в среднем на 76-мм пушку по 99 - 100 патронов в месяц или по 3 патрона в день) было недопустимо.

В первый месяц войны, когда "возимые" запасы патронов в батареях и подвижных парках были еще полны и в распоряжении армии имелось около 40 местных легких парков{299} , не замечалось стеснения артиллерии в расходовании патронов и успешными ее действиями пехота восторгалась{300}. Когда же "возимые" запасы стали иссякать, а пополнение их из местных парков производилось медленно и понемногу, артиллерия вынуждена была беречь патроны; вместе с тем действия ее стали нерешительными и в общем слабыми.

Бережливость в расходовании боеприпасов доходила в 1915 г. на Юго-западном фронте до скопидомства,- это, с одной стороны; с другой стороны, политика Ставки сводилась к распределению вновь поступающих местных парков не в соответствии с потребностью в боевых припасах, а приблизительно поровну между фронтами и пропорционально количеству артиллерии на том или ином фронте. То и другое привело к тому, что после 5 месяцев войны, к январю 1915 г., остался неизрасходованным значительный запас - около 4 500 000 76-мм патронов, разбросанный по мелочам по обширному (до 1 400 км) фронту русской действующей армии, вместо того чтобы быть сосредоточенным в некоторых пунктах для обеспечения как следует артиллерии войск, действующих в решающих направлениях.

В течение этих 5 месяцев израсходовано было около 2 500 000 76-мм патронов, т. е. лишь немного более трети всего запаса 1914 г. (6 256 000 легких и 803 500 горных 76-мм патронов). Расход произведен крайне ограниченный - в среднем всего 464 000 патронов в месяц, а на одну 76-мм пушку - около 80 патронов{301}, который никак нельзя считать нормальным расходом. Более близким к действительной потребности можно считать расход, произведенный в первый месяц войны (август), составляющий суммарно 1 102 000, или в среднем около 180 патронов на пушку в месяц. Расход же в последующие 4 мес. войны 1914 г. был ничтожный; в то же время и результаты боевых действий русской армии получились ничтожные и скорее даже отрицательные,

Непланомерность и беспорядок в боевом снабжении продолжались в течение не только 1914, но и всего 1915 г. войны. Только с 1916 г. боевое снабжение вообще и вопрос об образовании резерва боеприпасов, в частности, были поставлены на правильный путь.

По боевому опыту

Юго-западного фронта в первый месяц войны норма снабжения указана была Ставкой (см. выше) в 1 500 000 76-мм патронов в месяц. Только при таком обеспечении боеприпасами высшее командование армии считало возможным вести боевые операции с тем напряжением, с каким они велись на Юго-западном фронте в августе и в начале сентября 1914 г. Следовательно, запаса в 4 000 000 - 4 500 000 76-мм патронов, с каким вступила русская армия в 1915 год, могло хватить лишь на 3 мес., и притом при израсходовании всего запаса до последнего патрона. На такой риск высшее командование армии не могло пойти, не зная, на что оно может рассчитывать в отношении пополнения боевых комплектов, тем более, что и ГАУ обещало дать на первые 3 мес. 1915 г. совсем немного пушечных патронов. В действительности, как видно из табл. 27, ГАУ дало в эти месяцы всего лишь 1 000 000 с небольшим полевых и около 125 000 горных 76-мм патронов. С такими ресурсами нельзя было решаться на сколько-нибудь серьезные операции, а потому, естественно, все широкие оперативные планы, задуманные высшим командованием, следовало отложить, пока не накопятся достаточные запасы выстрелов.

Только в том случае, если бы русская артиллерия не терпела недостатка в боеприпасах, могли быть реальными шансы на успех боевых действий и русской армии не пришлось бы переживать чрезвычайно тяжелых дней поражения и отступления в 1915 г.

Главное командование русской армии все же задумало в начале 1915 г. вести наступательные операции в двух направлениях: в Восточной Пруссии и на Карпатах. Эти кровопролитные операции разыгрались в феврале и марте и окончились весьма неудачно для русских.

Из Восточной Пруссии 10-я русская армия вместо наступления отступила с потерей целого 20-го корпуса, плененного немцами. Русским не только не удалось перевалить через Карпаты, но пришлось и отойти с них. Ограничение расхода 76-мм патронов и недостаток их играли большую роль, главным образом, в неудаче похода в Карпаты.

Недостаточность боевого питания артиллерии при движении в Карпаты в феврале и марте могла объясняться крайней трудностью организации подвоза с тыла в горы, да еще в пору распутицы, но крайний недостаток патронов в последовавший затем тяжелый отход армий Иванова с Карпат весною и летом 1915 г., т. е. в удобное для передвижения время, был результатом кризиса в боевом снабжении. Один из артиллеристов-участников этой операции на Карпатах пишет, что в его памяти

"еще живы приказы по армиям Юго-западного фронта, коими предписывалось открывать огонь лишь по подходе противника на ближайшие дистанции. Помнятся также и широко практиковавшиеся по печальной необходимости бесснарядные артиллерийские резервы, как следствие желания обеспечить патронами хоть единичные батареи"{302}.

Весною 1915 г. Ставка, по опыту минувших боев, определила ежемесячную потребность в 1 750 000 пушечных 76-мм патронов, а летом того же года по инициативе созданного в Петрограде Особого совещания по обороне она была повышена до 3 000 000 (до 500 на орудие), т. е. в 6 раз больше довоенных предположений (500000 всего или в среднем по 80 патронов на орудие в месяц){303}.

Норма в 3 000 000 была близка к действительной потребности, но ежемесячная подача 76-мм патронов в 1915 г., как видно из табл. 27, в течение января - июня ни разу не поднялась даже до 800 000, и только с июля по декабрь, когда стали поступать патроны по заграничным заказам, ежемесячно подавали от 900 000 до 1 600 000 пушечных патронов.

Ежемесячная подача 76-мм патронов в 1915 г. не достигала не только нормы в 3 000 000, но и установленной весною нормы в 1 750 000. Поэтому патронный голод в питании 76-мм пушек ощущался не только в первый период войны в 1914 г., но, главным образом, в течение почти всего периода интенсивных боев 1915 г.