Русская фантастика 2007
Шрифт:
Пространство вокруг крейсеров покрылось рябью. Из темных воронок начали выныривать звездолеты. Пять, десять, двадцать… Когда космос успокоился, саакас насчитал на экране отметки пятидесяти трех крейсеров.
— Флот, — констатировал саакас. — Неплохой флот. Особенно по вашим меркам.
Руднев не ответил. Он. работал. Развешивал окна трансляций с орбитальных датчиков над Смеяной.
— Что вы делаете?
— Готовлюсь показать вам причину нашего путешествия. Приведите в готовность ваши регистраторы. С этого момента вам стоит наблюдать и за пространством, и за планетой. Записывайте все как можно подробнее.
— Хорошо. Подождите полсотни
— Теперь смотрите. Такого вы больше никогда не увидите! — Руднев сглотнул и добавил вполголоса: — По крайней мере, я на это надеюсь.
Посланник нахмурился. В его памяти всплывали воспоминания. Довольно странные и смутные. Что-то связанное с войной между людьми и алкрами… Что-то страшное и жестокое.
Безумное. Огненное.
Саакас не заметил, как человек запустил трансляцию.
Пять окон. Одно — прибрежная зона. Несколько белых, оранжевых и желтых катеров рассекают море. Человеческая молодежь со смехом плещется в волнах. Второе — детская площадка. Несколько десятков детенышей хомо с увлечением мутузят друг друга, строят города из блестящей пластичной массы, бегают друг за другом. Еще одно окно — центр распределения еды и товаров. Группы людей бродят вдоль огромных стеклянных витрин. Дети с визгом носятся по эскалаторам. Четвертое — над лесом. Зеленые пушистые деревья гнутся под порывом сильного ветра. Мелкое зверье устроило хоровод вокруг куста с ярко-алыми ягодами. Пятое — опушка леса. Там сгрудились несколько флаеров, расставлены полосатые палатки, а десяток седых хомо распевают песни.
Большую часть экрана вновь заняла Смеяна, вид с высоты в тысячу километров.
Посланник нахмурился. К чему это все?
— Адмирал, — хрипло произнес Руднев. — Время пришло.
Командующий земным флотом отозвался мгновенно:
— Я слушаю, Консул.
— Вскройте желтую ленту.
Хагел поднял со стола янтарный прямоугольник. Взял его обеими руками, сжал края. Затем сунул ленту в приемник. Долго молчал, перечитывая три короткие строчки.
— Все понятно? — поторопил его Руднев.
— Да… Консул.
Армада крейсеров двинулась к планете. Когда она оказалась в полумиллионе километров от Смеяны, передний крейсер окутался желтым сиянием. Чуть позже все соединение закрылось полями. Эскадра вдруг оказалась похожа на елочную гирлянду, которую люди когда-то любили развешивать на новогодних елках.
Найти бы дерево под стать такой гирлянде.
Огни чуть мигнули. Смеяна окрасилась кровавыми пятнами пламени. Орбитальные поселения, сотни мелких и больших спутников, космические верфи — все это горело и сминалось, проваливалось внутрь себя. С ослепительными вспышками взорвались орбитальные накопители.
За десяток секунд мирная жизнь обернулась оскалом смерти.
Посланник отказывался верить своим глазам. Он выдернул из кармана набедренной сумки портативный экран, развернул и увидел то же самое. На экране мигала огненная строка: «Погибло живых существ выше третьего класса». И число.
Оно достигло полумиллиона и быстро увеличивалось.
Саакас уронил гибкую пластину на пол и впился взглядом в окна на обзорном экране.
Молодежь в море пока ничего не заметила. Камера приблизилась. Большая часть ребят и девчонок самозабвенно целовалась. Некоторые играли в догонялки, ныряли, шумно плескались. На втором — дети визжали от восторга, завидев особенно яркую вспышку. Кое-кто под шумок рушил башни соседа. В центре распределения образовалась легкая паника. Покупатели не
Посланник повернулся к человеку и не нашелся, что сказать. Портативный регистратор манил с пола меняющимися алыми строчками. Зарегистрирована гибель живых существ выше третьего класса — как то: саака-сов, хомо, алкров… — чуть больше миллиона. Конечно, не было здесь ни детей Саака, ни птенцов Алкра, были лишь люди.
И убивали их тоже люди. По приказу Консула Империи Сол.
В этот миг на орбите Смеяны полыхнуло что-то особенно большое, и число погибших увеличилось сразу на шесть сотен тысяч.
— Х-хтр-р-роль… — просипел Посланник. — Что… Что вы делаете?! — саакас сумел перейти на терран.
— Смотрите сами, — улыбка хомо застыла. — Или вы не видите?
— Но это же ваша колония!
Посланник приблизился к экрану вплотную. Вспышки на орбите Смеяны заставляли его отворачиваться. Но пламя продолжало бушевать.
Один из крейсеров вдруг вздрогнул, провалился вниз. Снова вздрогнул. Еще и еще. По нему прицельно били из гравитудных разрядников.
Хагел выкрикнул приказ. Крейсер рывком выскочил из фокуса. Еще пара резких слов, и корабли перестроились, сосредоточив огонь на вышедших из тени Смеяны боевых станциях.
Что могут сделать десяток станций против полусотни крейсеров? Дуэль продолжалась недолго. Каких-то триста-четыреста секунд. Все это время консульский крейсер немилосердно трясло. Но — никаких серьезных повреждений, противоинерционная система работала без нареканий.
Лхарраль-Марра бросил взгляд на личный экран. Число смертей перевалило за семь миллионов, а оружие эскадры все еще находило цели над Смеяной. Много целей.
Саакас сглотнул.
— Вы не знали, что здесь будут боевые станции? Вдруг разговор позволит отвлечься от этого безумия?!
— Правительства планет во многом самостоятельны. Они вправе строить защитные комплексы, не спрашивая разрешения Императора. К сожалению, самостоятельности никогда не бывает достаточно.
Маленькое солнце разгорелось прямо перед ними. Консул прикрыл глаза ладонью. Через мгновение компьютер крейсера понизил яркость экрана.
Через две тысячи секунд эскадра прекратила огонь. Передовые крейсеры дожигали обломки орбитальных батарей. Пространство заполнял раскаленный металл, кристаллы льда и химического топлива стелились сверкающими шлейфами. Изломанные фермы, разорванные листы металла и пластика, куски человеческих тел валились на Смеяну. Ливень рукотворных метеоритов расчертил небо огненными спицами.
Регистратор Посланника невозмутимо фиксировал число погибших — одиннадцать миллионов.
Трансляция с поверхности продолжалась.
В штормящем море бессмысленно болтался одинокий белый катер. Остальные устремились в порт. Детская площадка опустела. Везде валялись брошенные игрушки, одежда. Лишь один детеныш, плача, ползал среди башен и замков. В центре распределения — пустота. Меж разбитых витрин растерянно бродили несколько фигур. Похоже — персонал. Лес горел. Огня еще не видно, но дым стелился меж деревьев. Изредка его клубы взмывали к небу, чтобы тут же быть развеянными ветром. Флаеры разлетелись с опушки, остался лишь один. Старик с музыкальным инструментом расположился на поваленном дереве и что-то тихо напевал. Рядом с ним — початая бутылка.