Русская фантастика 2012
Шрифт:
— Вам плохо? — повторила она, с интересом вглядываясь в его лицо.
Пьер разлепил губы, но сказать ничего не сумел — в легких не было воздуха. Тогда он со стоном вдохнул и выдавил хриплым, чужим голосом:
— Нет-нет, спасибо. Все хорошо.
— Вы не похожи на человека, у которого все хорошо, — заявила девушка. — Перебрали? Или героин? Отвести вас к врачу?
Пьер кивнул. В нем проснулась надежда. А что, если это такая болезнь? Что, если ее можно вылечить?! Теперь ему казалось странным, что он сразу
Девушка взяла его за руку и тут же испуганно дернулась:
— Холодный… — Но потом ее узкая ладошка решительно сжала пальцы Пьера. — Идем!
И он пошел за ней, с невероятным удовольствием ощущая рукою горячий ток ее крови.
Это был совершенно неизвестный ему район города. Окраина, населенная рабочими, выходцами из арабских стран и европейских задворок. Тут не бывает полицейских машин, зато очень много чернокожих. Стены исписаны левацкими лозунгами, а из подворотен несет плесенью и мочой.
Черноволосая девочка чуть ли не силой волокла его через эти кварталы.
В другое время Пьер испугался бы. Вырвался бы. Убежал. Однако сейчас ему было хорошо как никогда. Здесь никому не было дела до его посеревшего лица. Никто не вглядывался в его остекленелые глаза. В этом районе Пьер не опасался быть узнанным.
Мертвец на улице? Тут и не такое видали.
Зато ладошка девушки была такой теплой, такой обжигающе живой…
И Пьер шел за ней, послушно и даже с нетерпением. И когда впереди показалось белое здание с красным крестом, Пьер уже почти бежал.
Но надежда, что пустила в его душе первые робкие корни, была безжалостно растоптана.
Врач, пожилой еврей, посмотрел на Пьера поверх очков тем долгим, неприятным взглядом, каким смотрят доктора всех стран мира перед тем, как сказать вам какую-нибудь гадость.
— У вас… — Доктор пожевал губами и замолчал.
Пьер вдохнул и спросил робко, чувствуя глупость вопроса:
— Это можно вылечить?
Доктор покачал головой.
— Если у вас получится, вы будете первым.
— Почему?
Старый еврей вздохнул и потрогал холодную руку Пьера. Поглядел ему в зрачки. Потянулся было к аппарату для измерения давления, но только рукой махнул.
— Знаете, молодой человек, я сделаю вот что… — Он вытащил бланк и некоторое время что-то туда вписывал, тяжело вздыхая и качая головой. Наконец, закончив, хлопнул печатью и протянул бланк Пьеру: — Больше, уж простите… Ничего не могу. У нас, знаете ли, очень развита бюрократическая машина. Так что, может быть, вам это чем-то поможет.
Пьер вышел в коридор и посмотрел в бумажку:
«Свидетельство о смерти».
Совершенно потерянный, Пьер вернулся домой. Зачем-то включил телевизор. Зачем-то приготовил ужин, но есть не стал, потому что голода не чувствовал. Он вообще ничего не чувствовал. Кроме холода. Поэтому набрал в грелку кипятку и укутался с головой
Пьер закрыл глаза и замер.
Будильник зазвенел ровно в шесть, но разве Пьер спал?
Он просто пролежал всю ночь на кровати — с закрытыми глазами, ничего не слыша, ничего не видя. Сам не зная зачем, Пьер подражал поведению живых людей, копировал их обыденные действия.
Вот утро, и он встал. Несколько раз присел, но колени слушались очень плохо. Мышцы закоченели, и теперь он ходил, раскачиваясь из стороны в сторону.
Вот завтрак, и Пьер проковылял на кухню: разбил два яйца в сковороду. Есть он не хотел, но это был привычный ритуал. Единственное, что он проглотил с жадной дрожью, был горячий кофе. От него по всему телу побежали мурашки, и показалось, что даже суставы стали более податливы.
Ровно в шесть тридцать он вышел из дома, поглубже надвинув шляпу и подняв воротник.
— Эй! — раздалось вдруг за спиной.
Пьер испугался и прибавил ходу.
Сейчас закричат: «Мертвец, мертвец!» Схватят. Набросятся. Спрячут в гроб. Или, того хуже, станут ковыряться в его нутре, чтобы понять, почему ему не лежится.
Однако никто не кричал. Только чья-то рука ухватила его за рукав.
— Эй! Это же вы…
Пьер, не сбавляя ходу, покосился в сторону и увидел все ту же девушку. Черные волосы, брови, губы…
— Помните меня?
Пьер захрипел, втянул воздух, остановился. Девушка рассматривала его большими карими глазами.
— Помните меня? Вы вчера там… на станции… Вы же… — Она наконец решилась: — Вы же умерли?..
Пьер вздрогнул, метнулся в сторону, кого-то толкнул и неловко заковылял в сторону метро.
На работу он приехал вовремя. Отметился. Сел за свой стол в узкой прямоугольной соте офисного улья.
Сидел, перекладывая бумаги из одной стопки в другую. Ставил печати. Пытался писать шариковой ручкой, но руки слушались плохо. Тогда он начал печатать все, что ему было нужно, на компьютере. Тыкал закостенелыми пальцами и тыкал…
От его смерти контора только выиграла, Пьер не ходил на обед, не отдыхал, не делал пауз, но только работал, работал и работал. Когда, наконец, бумаги на его столе кончились, он встал, подошел к соседней соте, подхватил лежавшие там чужие бумаги и принялся обрабатывать их.
— Эй! Это мои… — Коллега, у которого Пьер перехватил бумаги, протестовал, но не слишком.
В конце дня к его столу подошел менеджер.
— Пьер! — Его взгляд уперся в здоровенную груду бумаг, и тон смягчился: — Хм… Вот что. Вы… Я очень рад, что вы так погрузились в работу, но есть небольшая проблема. Видите ли, вы больше не можете рассчитывать на… зарплату. И вообще… — Он снова оглядел кучу бумаг.