Русская фантастика 2012
Шрифт:
Все это не для него. И лишнее внимание сейчас совершенно некстати.
Полиция станет задавать вопросы, спрашивать документы. А всех его документов теперь — одно свидетельство о смерти.
Пьер поднялся и пошел на кухню. Кофе…
Дорогу ему преградила Марта.
— Ты весь в крови… — прошептала она.
Пьер увидел ее огромные глаза, черные и глубокие зрачки…
Колени снова ослабли. Он боялся крови.
Марта схватила его за рукав, потянула в ванную, и там, в небольшом, чуть кривоватом зеркале, он увидел себя. Серая кожа, на которой
— Ты его укусил… — прошептала Марта, рассматривая Пьера. — Как… как в кино!
Пьер зажмурился, чтобы не видеть крови, не видеть жуткой своей нынешней внешности. Марта все поняла, она взяла тряпочку и стала осторожно обмывать ему лицо. Шептала что-то успокаивающее, но Пьер не слышал. Теперь, стоило ему закрыть глаза, он как будто отключался, словно уходил куда-то. В тишину и темноту.
— Эй! — Ее голос вернул его к реальности. — Ну как?
Пьер с некоторым страхом глянул в зеркало.
Бледен. Худ. Выбрит. Не так и плохо, если не задумываться.
— Спасибо, — сказал он. Голос против обыкновения не был похож на карканье вороны. — Спасибо.
Марта отвела его на кухню. Деловито, как умеют только женщины, захлопала дверцами холодильника и загрохотала кухонной утварью. Вскоре на столе дымился кофе, на тарелочке лежали гренки и паштет.
— Я не ем. Мне не надо…
Пьер попробовал улыбнуться и похлопал себя по животу. Руки натолкнулись на лохмотья: рубашка была разрезана в нескольких местах.
Там, в темноте коридора, его несколько раз ударили ножом…
Потом была суета. Нитки, иголки. Они успокоились поздно ночью, когда Марта начала клевать носом. Так и уснула, привалившись к плечу Пьера.
Он осторожно уложил ее на кровать и хотел было отойти, но она, проснувшись на миг, обхватила его рукой за шею.
И в этом тепле, идущем от нее, Пьер забылся. Заснул?..
Они жили так несколько дней.
Марта суетилась по дому. Принесла комнатные растения, которые распускались от жара ее рук большими, жадными цветами. Ходила в магазин.
Пьер отдал ей свои сбережения, потому что сам в них уже не нуждался.
Она готовила еду и заставляла Пьера есть, хотя его мертвое, застывшее тело принимало пищу с трудом. Варила много вкусного, ароматного кофе, который ее мертвец, а она так и называла его: «мой мертвец», поглощал с особым удовольствием. Ухаживала за ним. И от каждого ее касания Пьер был счастлив. Прежние страхи оставили его. Нежизнь оказалась простой и беззаботной.
Но потом случилось странное.
Сидя на кухне и рассматривая цветы, за которыми ухаживала Марта, Пьер почувствовал… не услышал, не увидел, а именно почувствовал… там, в животе, что-то остро закололо, заныло. И еще… будто тронулось что-то. Зашевелилось. Что и как, Пьер не понял, но забеспокоился.
Он встал, осторожно, чтобы не отвлекать Марту, вышел из кухни и заперся в ванной. Там аккуратно снял
Этого не могло быть!
Ведь он мертв. На все сто процентов! И даже справка есть…
Его кровь застыла. Высохла и больше не течет. Он ведь даже не заметил, что ему пропороли брюхо! А теперь — что это?!
Кровь?
Это она тронулась в теле, это она зашевелилась в нем! Пьер посмотрел в зеркало. Щетина? Волосы? Глаза?!
Его не обмануть! Не обмануть!..
В Пьере теплилась жизнь.
Он… оживает?!
И в тот же миг на Пьера обрушились все прежние страхи и сомнения. Он осторожно вышел из ванной и некоторое время внимательно смотрел, как Марта, не замечая его, поливает цветы, что-то напевая себе под нос.
Что она чувствует к нему?
Что он чувствует к ней?
Пока Пьер был мертв, ему не приходили в голову такие мысли. Он был… просто счастлив. А теперь? Снова жить, мучиться, работать. А вдруг теперь она уйдет? А вдруг его не примут на работу? А вдруг хозяин квартиры приедет завтра за очередным платежом? А вдруг те гопники вернутся снова?..
«Господи! Как страшно жить! Как страшно жить!!!»
Он отвернулся, давя в груди тяжелый, болезненный кашель. Это легкие, отвыкшие дышать, снова пытались развернуться, раскрыться.
Пьер дошел до двери, придерживая ладонью саднящий бок. Отпер замок и бесшумно вышел. Марта не заметила. Мертвец, ее мертвец редко обращал на себя внимание. Он был частью ее жизни. Почему? Не знал никто. И даже она сама.
Не знал и Пьер.
Поднимаясь по лестнице, задыхаясь от кашля и морщась от боли, он думал, что всю жизнь боялся жизни. Боялся женщин, потому что они дарят жизнь. Боялся детей, потому что они и есть жизнь. Боялся боли. Боялся работы. Боялся людей. Он так боялся, что умер от страха!
«Вот, оказывается, почему… Вот оно как, оказывается…» — думал Пьер, выходя на крышу.
Было утро.
Где-то там внизу осталась женщина, которая снова сделала его живым. Настоящая женщина, та, которую можно встретить только раз…
Но жизнь? Жизнь — это страх. Постоянный страх и мучения… Пьер устал от всего этого еще в прошлом существовании. Начинать заново? Нет уж…
Он подошел к краю крыши. Очень-очень близко. Посмотрел вниз. Где-то там, на асфальте, дети рисовали разноцветными мелками. Белым, синим, красным…
Внизу тоже была жизнь.
Он вздохнул… Покачнулся…
Нет, не прыгнул.
Просто ушел. Через крышу соседнего дома, стоявшего так близко, что запросто можно было перешагнуть.
И шел до тех пор, пока не почувствовал, что биение жизни в нем угасает. И когда понял это… не остановился. Так и шел — все дальше и дальше. Через города, леса, поля, границы.
Мертвый не знает усталости.
Марта долго плакала. Искала его. Ищет до сих пор.
Если вы когда-нибудь встретите Пьера, не пугайтесь, он не кусается, он просто бежит от любви.