Русская фантастика 2014
Шрифт:
Однако… Вот это — бабахнуло…
Эй! Вы меня слышите?! Э-гей! Совсем пропал звук! Ага, мне что-то показывают жестами мои коллеги из других стран, сейчас попробуем разобраться… Они хлопают себя по ушам… Ну конечно! Это же мы все оглохли от грохота единовременного салюта. Зато я очень рад, что меня продолжают слышать во всём нашем славянском мире. Так, а что это ещё показывают мои зарубежные коллеги? Ага, вроде как поднимают вверх указательный палец? Восторги свои выражают от увиденного праздника? Ну, ещё бы!!! От такого умиления и глаза повылазить могут… Хотя постойте, теперь я присмотрелся лучше:
(Взгляд комментатора падает на часы.)
Ну что ж, мне осталось всего десять секунд вести репортаж, время для прямого эфира заканчивается.
Прямую радиотрансляцию подготовили и вели: дирекция Росрылгадбахтраххрюкшмякатовтио супер и радио!!!!!
До следующей Олимпиады в Нью-Васюках!
Дмитрий Казаков
КРОВЬ НА СНЕГУ
Беда пришла на Дятловы горы в самом начале зимы, когда выпал первый снег.
Шолох в тот день собрался на охоту, и за околицей, у тропки, что ведет в лес по краю поля, обнаружил волчьи следы — необычайно крупные, петлявшие так, словно зверь что-то вынюхивал.
Тогда он не придал этому значения, и только вечером, вернувшись с добычей, узнал, что пропал младший сын вдовы Зорицы.
— Не так просто дело, — сказал Олег, всей весью признававшийся за старшего, когда Шолох рассказал о следах. — Отрок крепкий, двенадцать зим, обычному зверю бы не дался. Пойдем, посмотрим.
Очень давно, будучи молодым, Олег служил князю Владимиру, плавал за моря, видел чудеса Царьграда.
Именно по его слову речку, протекавшую рядом с местом, выбранным для поселения, назвали Почайной. «На Киев немного похоже», — сказал он почти двадцать пять лет назад, когда они только что прибыли на Дятловы горы.
А бежали они от того же князя Владимира, прозванного Отступником, отринувшего отеческих богов, предавшего их огню, мечу и речным волнам. Ушли из Ростова Великого, вниз по Оке, в земли дикие, чтобы скрыться от тиунов и наместников, от жрецов греческих в черных одеждах.
Десять семей, решивших держаться старой веры — достаточно, чтобы создать новую весь.
Шолоху тогда не было и двадцати, но он помнил все так, словно произошло это вчера. И еще бы не помнить, из родного города отправиться неведомо куда, в чащобы, где редко-редко встречаются поселения волжской чуди, а властвуют медведи с лешими и мавками, а то и кто похуже.
С чудью удалось поладить, отстроились, обжились…
— Пойдем, — согласился Шолох, и они вдвоем зашагали туда, где он утром видел следы.
Растревоженная исчезновением весь осталась позади.
Олег следы умел читать чуть хуже Шолоха, зато с оружием управлялся ловчее, будь то лук, топор или рогатина, а дома хранил настоящий меч из царьградской стали, память о княжьей службе.
Судя по отпечаткам, хищник был чуть не с теленка и бежал следом за отлучившимся за околицу пареньком.
— Ящер его забери, куда он поперся-то? Зачем? — спросил Олег, когда стало ясно, что они движутся через лес точно на юг.
В той стороне сейчас, зимней порой, делать нечего.
— Словно его на веревке тащили, — шагавший впереди Шолох остановился, принюхался.
Пахло кровью, причем свежей, пролитой только что, и впереди, на небольшой поляне все было в красных брызгах — стволы деревьев, спустившиеся к самой земле ветки молодой елочки, и свежий снег.
Тут след обрывался, и человеческий, и звериный.
Они облазили все, чуть ли не носами вскопали каждый вершок, но не отыскали ничего — словно огромный волк загрыз отрока, а после этого улетел вместе с ним, не оставив ни костей, ни обрывков одежды.
— Оборони нас Перун, — пробормотал Олег, когда стало ясно, что они ничего не найдут.
— Его помощь не помешает. — Шолох вздохнул, осенил себя знаком Рода.
В этих лесах, что тянутся на тысячи верст, можно встретить кого угодно, отродья Чернобога выползают из тайных берлог, крадутся в чащобе лесные духи, древние и кровожадные. Только мудрейший из волхвов разберет, что за тварь погубила отрока из их веси, да только где взять такого волхва?
Остается надеяться на богов.
Следующим утром принесли жертву — на Перуновой горке, что по другую сторону Почайны. Зарезали теленка, обрызгали кровью идол Владыки Молний а губы его намазали сладким жиром.
— Услышь нас, владыка! — возгласил Ясень, старейший из мужчин веси, кому по обычаю и положено приносить жертвы богам, и вскинул к небесам окровавленный нож.
Пусть осень на дворе, и двери Ирия закрыты до весны, но молитвы все равно должны доходить…
Ведь как же иначе?
То, что жертва не помогла, стало ясно через седмицу, когда чуть ли не все жители веси увидели стоявшую на опушке женскую фигуру, громадную и темную, внушающую страх. А тем же вечером прямо за околицей нашли труп Ясеня — белый-белый и вес высушенный, совершенно обескровленный.
На морщинистом лице застыл ужас, а пальцы рук были обгрызены.
— Вот так пакость, — сказал мрачный, как грозовая туча, Олег. — Что делать будем?
— Это все чудь проклятая! — завопила одна из баб, сбежавшихся туда, где нашли тело. — Лесовики! Они против нас злоумышляют давно! Завистники проклятые! Напасть на них, дома сжечь!
— Отомстить! Отомстить! — заорали с разных сторон.
— Цыц! — прикрикнул Олег, и толпа затихла. — Нечего болтать, а ну разошлись! Останься ты, Шолох, и ты, Горазд…
Этот мало того, что кузнец, и силой поспорит с велетом, так еще и умом не обижен.
— Всякий глотку драть готов, да только не верю я, что к этому чудь причастна, — сказал Олег, когда они остались втроем.
«И то верно, — подумал Шолох. — Если бы хотели лесовики нас извести, давно бы это сделали, а не стали бы ждать двадцать лет. Да и без колдовства обошлись бы, навалились всем племенем… сколько их там народу? Это в ближайшем поселке не больше, чем нас, а всего с тысячу выйдет, не меньше. Задавили бы числом, и все дела».