Русская фантастика – 2018. Том 2 (сборник)
Шрифт:
– Эй, ты ослеп, чёрт возьми! – визгливо крикнула случайная торговка, попавшая под ноги пятящемуся доктору.
Бутербродов извинительно осклабился, прижал руку к груди, отвесил женщине земной поклон и быстрым шагом, почти бегом, припустил прочь.
– Га-га-га! – недовольно загоготал гусь на весь рынок.
– Вот так твою мать! – воскликнул Аникита Иванович.
Ехидное солнце клонилось к западу.
– Пора! – провозгласил Бутербродов и поёжился.
Он затопил печку, покурил в неё. Подбросил дровишек, достал мобилу, потыкал кнопки. Сделал слащавое лицо.
– Ал-лё, привет, Рита!.. Да, Андрей… Вот решил тебе набрать, – нежненько пел в трубку доктор. – Вы знаете, Риточка, ведь любовь – очень дурацкое изобретение Господа. Впрочем, некоторые считают, что он ничего не изобретал. А ты как думаешь?..
Мужчины покупают женщин словами. Если, конечно, денег нет. Я – нищеброд, и могу себе это позволить. Ну-ну, пой, душка, сердечко честной девушки стерпит всё, и даже чуть больше.
– Я не сильна в катехизисе чувств, – сдержанно ответила Маргарита.
– Узнаю свою Риту, узнаю… – не смутился Андрюха. – То есть, вы не моя, конечно, пока не моя, но… вы ведь поняли мысль. Кстати, о ваших чудных глазах…
Доктор разливался соловьем минут пять, девушка откровенно таяла. Когда у женщины нет постоянного партнера, мужское слово эквивалентно мужской фрикции. Не всегда, но такое случается чаще, чем не случается.
– Романтика – это ключ жизни. В жизни есть двери, вот их и открывают ключами, – вдохновенно вещал Бутербродов. Если женщине интересно, это вдохновляет мужчину.
– Хорошо, когда есть двери, которые ты хочешь для себя открыть, – поддержала Марго с полуулыбкой.
– Не для себя, а для нас, – умилился доктор. – Если ты не против… Кстати, а на втором свидании честной девушке Рите допустимо мне отдаться?..
– Мне надо посоветоваться с сестрой, – серьезно ответила Маргарита.
Обольститель уловил перемену тона и тут же воспользовался этим в своих целях. Мало девушку танцевать, надо ей ещё и бриллианты покупать. Добычей денег сегодня ночью и займемся, но прежде…
– Рит, подскажи, пожалуйста, что такое «крестовая». Как историк, – огорошил сердцеед.
Мужчины – странные люди, для них сорт картошки и её прополка – это идентичные вещи. Но не единой картохой жив мыслящий человек, что тоже верно, и в данном смысле обаяшка эскулап прав.
– Кажется, в старину на Руси так называли перекрёсток дорог, – подыграла Рита.
– Я тебя люблю. В данный конкретный момент! – без церемоний вскричал врач. – Ну всё, был рад слышать, целую и так далее.
– А зачем тебе значение «крестовой»? – попыталась не дать диалогу увять Марго. Однако, её уже не слышали: то ли доктор бросил трубку, то ли связь прервалась. Спокойней, конечно, думать второе…
В гостиной, где сидела девушка, нарисовалась сеструха Ириша. Подсела на диванчик. Спросила с любопытством:
– Я с кухни голос слышала. С кем это ты трепалась? Расскажешь?
– Андрей с большим членом, – чуть растерянно ответила девушка. – Почти замуж звал…
– Но это же чудесно! – одобрила Ириша. – Я думаю, что ему надо отдаться. Тогда точно женится.
– Перекрёсток!
Бутербродов предвкушающе потёр ладошки.
Он дождался, когда печные дрова превратятся в золу. Следуя обряду, жестоко свернул птице шею. Гусь явно не хотел отправляться в свой персональный рай, бил крыльями и гоготал. Однако, пока существует смерть, гуси будут умирать.
– Давай, чувак, поработай на мой обряд! – бормотал доктор, пихая в печку гусиную тушку целиком. Без разносов и тарелок, с пухом, крыльями и когтями.
Спустя час Андрюха вынул из печи гусиную прожарку и бросил в клетчатую сумку. Молвил воодушевленно:
– Половина дела сделана!
Светила полная луна. К перекрёстку на окраине городка, подлетело такси. Машинка выплюнула Бутербродова и умчалась восвояси. Андрюха внимательно повел глазом.
На юге – одинокая пятиэтажка.
На севере – огни фабрики.
Восток – дорожка в густой лес.
Запад – кресты и надгробия кладбища.
– Привет, крестовая!
Диск луны закрыло облачко, стало темно. Доктор топтался в нерешительности, помахивая клетчатой сумкой.
«У-у-у-у-у!» – то не волки завыли, а фабричный гудок, означающий окончание смены.
– Двенадцать часов ночи, – процедил Бутербродов, чуть помялся и выкрикнул негромко:
– А вот кому гуся? Продаю гуся за неразменный рубль.
Тотчас же из мрака на юге появился темный силуэт. Он явно направлялся к продавцу. Тело Андрея обуял озноб, ладошки вспотели, а алчный мозг замер в предвкушении.
Луна спихнула с себя облако и вновь засияла на всю округу. Силуэт обрел черты девушки. Смазливое юное личико, ножки в мини, два синих томных глаза.
– Угости сигареткой, кавалер, – произнёс пухлый ротик.
Звук голоса немного успокоил. Бутербродов прикурил себе и девушке. Недолго постояли, исподтишка друг друга изучая.
– Который час? – манерно спросила эротическая фантазия и без перехода добавила: – Впрочем, забей на время.
Она откинула окурок. Качнувшись, приблизилась вплотную, и предложила, дыхнув перегаром:
– Хочешь меня?
Бутербродов посмотрел в призывные глаза и окончательно уверовал, что это никакой не покупатель гуся, а пьяная девка, ищущая съём. Первый блин… Андрюха философски усмехнулся и сказал, что пришло на ум:
– У меня на тебя встал. Только денег нет.
Женщина – странное существо! Даже ключ от её сердца находится совершенно в другом месте. Речь о кошельке, разумеется. Бабочка вздохнула с укором, отодвинулась от доктора и вымолвила убежденно: