Русская фантастика – 2018. Том 2 (сборник)
Шрифт:
– Тётка Агафья здесь не живёт, – крикнул мужичок на ходу. – Не трать время.
Доктор недоуменно гмыкнул и закурил. Повернулся и… вздрогнул. Прямо перед ним стоял длинный субъект в пенсне и в шляпе, с меланхоличным лицом.
– Дом тётки Агафьи сразу за магазином, – грустным голосом сказал субъект.
– Так, – вымолвил Бутербродов. Непонятные ситуации утомляют. И раздражают, и заставляют злиться…
– С чего ты взял, что я приехал к ней?! – заорал врач в лицо субъекту. – У меня на роже написано?
– Я догадался, – просто ответил странный субъект, отходя в сторону.
Когда нельзя пустить в ход кулаки, мужчина становится безоружным. Он может даже вспомнить, что приехал к колдунье по делу, явно отдающему чертовщиной.
– Эй, ты ангел или демон? – прозрел врач, сбавив тон.
– Туда, – субъект показал направление. – Зелёный дом, не ошибешься.
– Кажется, здесь.
Бутербродов стоял перед небольшим зеленым домиком. Калитка на одной петле, двор зарос сухостойным бурьяном, рыхлая земля в лужах.
Дождик иссяк, кстати. Доктор сложил зонт и постучал в некрашеную дверь. Она тотчас же отворилась. На пороге показалась высокая девушка лет шестидесяти пяти. Каштановые волосы завёрнуты на голове тугим жгутом, на щеках ямочки. Большая родинка под нижней губой. Синее платье, ожерелье из черного турмалина… Гость попал под прицел живых серых глаз.
– Мне нужна тётка Агафья. По важному делу, – пробормотал он, смущаясь.
Гадалка пристально разглядывала гостя. Андрей краснел и бледнел, но глаз не опускал.
– Ну, проходи, – молвила хозяйка и посторонилась. Голос ее не лишён был приятности.
Миновали сени, оказались в избе. Кухня с русской печью, пара деревянных табуретов, на покрытом клеёнкой столе лежат очки и тетрадка.
– Садись, – повинуясь персту хозяйки, доктор сел и принялся тискать в ладонях зонтик. Тётка Агафья пристроилась напротив.
– Слушаю, – молвила ворожея. Она смотрела на доктора с лёгким любопытством, а глаза улыбались. Как позже понял Бутербродов, глаза улыбались всегда, такова была у Агафьи эмоциональная манера поведения.
Доктор покрепче сжал зонтик. Фух, поехали!
– Я хотел у вас кое-что узнать… скажите, если… человек… займётся чёрной магией – это опасно?
– Очень опасно, – серьёзно отозвалась ведунья.
– А в чём выражается опасность? – через паузу спросил Бутербродов.
– Во всём. С дьяволом шутить нельзя.
– Но вы же сами колдуете! – вскричал доктор.
– Я не колдую, молодой человек, а помогаю людям. Это разные вещи. – Женщина говорила напористо и уверенно. – Кроме того, в каждом деле есть свои навыки и знания. Магии надо учиться.
«Я знаю то, что ничего не знаю», – сказал то ли Платон, то ли Архимед. В мозгу доктора разлилось мощной волной такое вполне себе охреневание.
– Так вы учились?! Разве существует специальность «ведунья»?
– Подобные знания нельзя получить в институте. Мне они достались от матери, её обучала бабушка.
Ворожея рассказывала степенно, почти выпевая слова.
Беседа получалась занятной, но малосодержательной. Однако прямо озвучить цель своего визита Бутербродов не мог. Точней, не смог. Смущаться он уже перестал, но не более. Впрочем, природная смелость упорно рвалась в атаку… и вырвалась.
– У вас целая династия, красавчики! – польстил Бутербродов. – А вот скажите… если у тебя на руках тексты заклинаний, можно попробовать? Ничего ведь сложного. Прочитал слова, исполнил особый обряд… А?
Сделать статую очень просто, надо лишь взять кусок мрамора и отколоть всё лишнее. Колдунья искренне рассмеялась.
– Если ты купил в киоске книгу с заклинаниями, то в добрый путь, мой друг. Знаешь, ко мне иногда забегают… молодые влюбленные девочки. Показывают заговоры из бульварных газет, мол, Агафья, оцени приворот. Я всегда говорю, что не выйдет.
– Почему?
– Только маг по рождению сможет заставить работать заклинание. А тексты из «Роспечати» – это просто лол, выражаясь языком молодёжи.
Томительная грусть, экстаз души и немного льда, взболтать, но не смешивать – это оригинальный коктейль эмоций. Наверняка в будущем его научатся создавать искусственно. Бутербродов искренне кайфовал: посиделки с колдуньей оказались приятным занятием.
– Вы каждому клиенту так открыто всё рассказываете? – решил он поиграть в кокетку.
– Я женщина прямая и бесхитростная, – разъяснила тётка Агафья. – И одинокая.
Мыслящий человек обречен преодолевать фобии, и особенно грустно становится, когда фобия конкретно намекает, а в её руках спрятано колдовство. Бутербродов как-то скис, неловко оглянулся на дверь.
– Я имела в виду, поболтать мне не с кем, – подмигнула Агафья. – Я не сексуально озабоченная тётка, на тебя не претендую. Уверяю.
Вся наша жизнь – сплошной фарс и лицемерие. И приятно, что на свете есть люди, которым чужда маскировка во имя «общественных ценностей».
– Супер, – выдохнул Бутербродов.
– Обожаю прямоту, она душу греет, – усмехнулась ворожея.
– Скажите… – спросил, чуть помедлив, доктор. – А если ты книгу не покупал в «Роспечати», а… нашёл?.. Ну, такую… реально старинную книжку. И решил «запилить» обряд, а?
– Не выйдет, – категорически ответила тётка Агафья. – Ворожба – это устное ремесло и любую письменность отрицает в принципе. Тексты заклинаний передаются из уст в уста, из поколения в поколение.
Андрей Васильевич сам не понял, то ли обрадовали его слова Агафьи, то ли огорчили. Пока он разбирался в себе, ворожея добавила вскользь: