Русская фэнтези-2009. Разбить зеркала
Шрифт:
Минут пять спустя, когда ценой титанических усилий Гене удалось не только продрать органы зрения на рабочую ширину, но даже и протереть их какой-то случившейся рядом тряпкой (кажется, носком), выяснилось, что светило шизеть и не думало, а просто оно было люстрой. Действительно квадратной, модерновой, хрустальной, полторы штуки зеленью (это если с доставкой и подключением). Короче, собственной Гениной-Пиротехниковой люстрой оказалось это светило, а вокруг светила и Гени имела место Генина же гостиная (десять на двенадцать, мореный
Что-то, однако, в гостиной было не так. Кое-как сев на диване и свесив с него полубосые ноги (одна в штиблете, но без носка, вторая в носке, но без… правильно), Геня аккуратно заправил галстук под майку, попробовал подтянуть трусы (не получилось – кажется, там, где всегда, они отсутствовали)… Во рту у Серого будто переночевал батальон (на ночь обожравшийся арбузов под пивным соусом), перед глазами временами начинало троиться, а в промежутках между этими самыми временами продолжало четвериться и пятериться… Но Пиротехник все-таки героически взял себя в руки и принялся искать «не так».
Поиски затянулись.
Облеванный пол и пустые бутылки в самых невообразимых местах к «нетаку» однозначно отношения не имели. Форма одежды тоже. И окна были в порядке. В них наблюдалась чернота, то есть ночь, а так как Геня отлично помнил, что рухнул на лежбище в начале восьмого вечера… Правда, дата, демонстрируемая электронным календарем, вызывала сомнения в его исправности: когда Пиротехник рушился, календарь показывал что-то очень существенно меньшее… Но это не то, не то…
А что же то?
Ага, во: носок! Носок, которым протирал моргала. В нем, кажется, что-то было, в этом носке. Прохладное что-то. Плотное. Что бы это там, в носке, могло оказаться? А? Во, точно: чья-то нога. Но тогда резонно спрашивается: чья?
Решив искать ответ методом исключения, Серый попробовал протереть глаза собственным носком. Не вышло. Значит, и нога была не собственная. Дело оборачивалось то ли белочкой, то ли совсем уже нехорошим.
Рука Генина сама собой гулькнула под подушку, но там вместо «стечкина» оказалась еще одна бутылка – недопитая, припасенная, вероятно, на черный день… в смысле, на утро, которое после такого вечера нечерным оказаться никак не могло.
Пиротехник беспомощно заозирался и тут же замер. Потому что увидел наконец причину своего волнения. Увиденное, правда, оказалось не столько носком, сколько чулком. Черным, полупрозрачным, надетым на весьма привлекательных абрисов женскую ногу, каковая нога торчала из-за диванной спинки.
А еще Пиротехник наконец понял, что именно в квартире не так, и заодно – отчего он, Пиротехник, вывалился из пьяного сна в похмельную реальность. Дело в том, что на увиденной женской лодыжке поверх увиденного чулка красовался моднячий (и снова ж таки Пиротехников) мобильник в виде браслета. И он звонил. Причем явно уже очень давно.
Матюкнувшись
Геню Серого моментально сдуло с дивана. Мечась по гостиной в поисках каких-нибудь штанов, роняя стулья и чуть ли не на каждом шагу спотыкаясь о бутылки, он лихорадочно соображал, что пропажа «стечкина» – фигня, в «мэрсе» под сидушкой еще один; что стрелка с Тихониными отморозками – это почти без вариантов абзац, но как все-таки удачно успелось отозваться на звонок… Заподозри Бугор попытку просачковать, абзац бы вышел не только без вариантов, но и без почти…
–Генаша… – полупромяукало, полупрохныкало вдруг где-то совсем рядом.
От неожиданности запутавшись в недоодетых джинсах, Серый чуть не упал, выматерился, оглянулся…
Та-ак, вот и пропажа нашлась!
К чести Генашиной говоря, выползшую из-под дивана особу он опознал практически сразу. Правда, когда Серый видал сию особу в прошлый раз, личико у нее было приятно розовым, а не ярко-салатным, как нынче, и на голове у нее тогда не имели место надетыми премиленькие кружевные трусики… А самое главное, в миниатюрном кулачке не был тогда затиснут увесистый «стечкин».
–Белочка… э-э-э… то есть Бэллочка, дорогуша… – Геня Пиротехник очень старался изобразить ласковую убедительность, но страх плюс похмельный синдром сотворили из его голоса неприятное черт-те что. – Дорогуша, ты б отдала пушку…
Бэллочка с ответом не торопилась. Бэллочка мутно и как-то затравленно озиралась, нетвердо стоя на трех конечностях и подергивая из стороны в сторону вооруженной четвертой. Лишь как бы не через минуту окруженные рдеющим ореолом смазанной помады губки разлепились и выцедили:
–Зачем ты развел у себя в берлоге эту гадость?
Геня уже было собрался напомнить, что гадость они наверняка разводили вместе, но тут Бэллочка добавила с тихим отчаянием: «Ишь, как шныряют…» – и он понял, что речь ведется не о пустых бутылках. А еще он понял, что не ошибся, давеча наименовав свою гостью Белочкой.
Тем временем Бэлла (которая, кроме чулка и оригинального головного убора, была одета только в еще один чулок) торопливо поднялась на колени и гадливо стряхнула с залапанной грязными пятернями груди нечто невидимое. И прошипела злобно: