Русская красавица. Анатомия текста
Шрифт:
Ничего подобного! Об эфире предупреждала, о текстах – тоже. А про дискеты – нет. Это она только сейчас выдумала, чтобы найти повод сорвать на мне свои психи. Да и когда просто о тексте эфира речь шла, Лиличка уже начала потихоньку нервы трепать…
– Не поверишь, какие у меня для тебя новости, – ласково улыбнулась Лилия, заглянув ко мне вчера после разговора с Рыбкой. Улыбнулась и в секретер за коньяком полезла, потому что новостей без обмывки у нее не бывает. – Тебя зовут на прямой эфир к этой, как ее… Ну, модной такой ведущей, что вечно прыгает, как ненормальная. С Геником уже обсудили. Он, конечно, руками-ногами «за». Удивляется даже, хвалит, что мы с тобой так лихо стартанули…
– Неужели? – изо всех сил
– Будет честное интервью без всяких подтасовок. Нет, вопросы мы им напишем, разумеется. Знаешь, режиссер мне сама сказала: «Наша ведущая всем хороша, да остолопка редкая. Не хотите неожиданностей – напишите, о чем вас спрашивать…»
Я как раз страшно хотела неожиданностей, но объяснять это Лиличке – маразм, потому кивнула согласно и понимающе. Ну, и тут же села строчить вопросы.
«Скажите, когда вы сами поняли, что Марина и Черубина – это одно и то же лицо, что вы испытали? Гордость за подругу или, может, зависть к ее славе?»
«Я испытала злость. Разозлилась так, что если б Марина к тому времени не умерла, я ее, наверно, убила бы… Как можно было настолько не доверять нам, своим друзьям? Разуверившись в возможности что-либо дать этому миру, она готовилась в душе к самоубийству, в внешне пыталась остаться неизменной. Даже еще живее казалась, чем раньше. С радостью соглашалась на всякие авантюры. В гастрольный тур вместо меня поехала, надеясь наверное, что новые ощущения что-то изменят… Но от себя не убежишь. Узнав о настоящих причинах ее самоубийства, я, конечно, ужасно разозлилась. И на себя за невнимательность и на Марину за скрытость, и на всех нас за то, что остаемся толпа-толпой, неспособной понять поэта… Все это очень похоже на историю с Моррисоном. Все его выходки на сцене – ну, расстегивание ширинки там, нецензурная ругань на концертах и прочее – это ведь не для понтов или там от наркотиков, как пишут. Это – от безысходности. Когда он понял, что в нем видят что угодно – секс-символ, бунтаря, безбашенного музыканта, лютого неформала … – что угодно, но не то, чем он являлся на самом деле – не Поэта. Когда понял это, почувствовал, что люди слушают его тексты, не слыша, не понимая и даже не пытаясь понять… Тогда и начал проверять жизнь на прочность по полной программе. Как известно, в определенный момент она не выдержала… С Мариной произошло то же. Ее не поняли. Она думала, глядят в душу, а они под подол лезли… И вот ей бы плюнуть на мнение толпы в тот момент, вспомнить, что есть люди, которые действительно ценят ее и понимают, а она…»
«Уж не хотите ли вы сказать, что двигательной силой написания такой яркой, такой жизнеутверждающей книги была самая настоящая злость?»
«Хочу. И именно это и говорю. Разобидевшись, я решила все же вывести Марину на чистую воду, пусть посмертно, но все же… А потом, когда накопилось уже очень много материала, грех было не собрать его в книгу. А тут уже включились издатели, и дальше двигательной силой была не моя злость, а их доброта…»
«Или коммерческая хватка? Я слышала, такие вот произведения о недавно ушедших знаменитостях очень хорошо продаются…»
«Ничего об этом не знаю. Я катастрофически не разбираюсь в коммерции, чем сейчас вполне довольна. Если и впрямь интересуетесь, спросите у моего менеджера…»
– Нормально-нормально, только для этого эфира не годится совершенно, – резюмировала глядящая все это время через мое плечо Лиличка. – Эта ведущая отродясь таких вопросов не задавала. Слишком остро для нее. Нужно по-другому. Легко, весело, молодежно… И, прошу тебя, делай акцент все-таки а рекламе будущей книги. Побольше говори о том, что заканчиваешь работу над продолжением, в котором будут еще более сенсационные факты…
– Опять – двадцать пять! – вспылила я. – Но ведь нет никаких фактов! И продолжения никакого пока нет. Я не напишу его, может, никогда, а ты хочешь рекламировать…
Но Лиличка оставалась непреклонной. Пришлось переписывать интервью. И вот теперь выяснилось, что его потеряли. И правильно.
– Идиоты! – шипит Лиличка, вытащив еще не доделанную меня из рук гримерши. В здешней курилке совершенно неуютно – холодно и некуда присесть. Я хочу, чтоб мне докрасили второй глаз, хочу настроиться на эфир, а вместо этого должна предоставлять Лилии возможность выговориться. – Говорят, «все всегда импровизируют! А вопросы мы вас просили подготовить просто для общего ознакомления с направленностью беседы…» Не надо было соглашаться с ними бесплатно работать, надо было им сразу перечислить сумму, чтоб были как шелковые…
– Чего ты боишься? – я решаю пойти напролом. – Ничего запрещенного они не знают, только официальную версию. А я, можешь поверить, пока ничего не скажу. Если б хотела, давно б уже сказала, так ведь?
Лиличка меняется в лице и закусывает губу. Брови ее стремительно взмывают вверх.
– Ты это о чем? – щурится. – Не понимаю тебя…
– Ну там, о том, что мы наемников собираемся для продолжения брать, и прочих нечестностях, – быстренько съезжаю с темы.
– А-а-а, – Лилия вздыхает с явным облегчением, и я теперь точно знаю, что в проекте есть нечто, глубоко от меня сокрытое. «В этой книге очень мало правды…» – говорил Артур. Похоже, это были не пустые подозрения… Лиличка, тем временем, опомнилась. – Ладно, будь, что будет… Что это я тебе зубы заговариваю. Иди, иди, готовься… Я пока Генику позвоню, а то он как увидит, что интервью не по тексту пошло, так весь канал им тут и закроет… Иди, иди…
И я, представьте, как самый настоящий честный человек, пошла в гримерку, и даже не стала подслушивать!
Отгремел очередной клип, под завершающие аккорды Ведущая отплясывала на фоне большого экрана, демонстрирующего все, творящееся в постановочной части студии. Начался новый кусок утреннего прямого эфира.
– И снова, снова с вами наша программа и, разумеется, я,– все это бодреньким, звонким голоском, да с пританцовываниями, да с улыбочкой. Слишком крупная, слишком веснушчатая, слишком с простыми чертами лица, чтоб считаться красивой, но такая живая, подвижная и бойкая, что глаз не отвести. Не зря в нее влюблено такое количество телезрителей.
– Итак, у нас в гостях…
И пошла-поехала длинная довольно-таки читка с представлением. На экране за спиной ведущей в этот момент появляется коллаж из моих фотографий, перед ней – листок с текстом представления, а на низеньком столике возле нее… большие розовые кроссовки. Любопытно…
– Итак, после очередного клипа – не знаю, как вам, а мне лично клип этот по душе, хотя и песня и сам коллектив, скажем прямо, оставляет желать лучшего – после этого самого клипа вы будете иметь возможность побеседовать с Сафо, той самой Сафо, что провела расследование о Черубине, с той самой, что печаталась вместе с Мариной Бесфамильной в сборнике «Нараспашку», но, в отличие от Марины, не повесилась, а осталась жива-здорова и даже популярна, отчего и приглашена сегодня к нам в студию. Итак, после клипа…
Все это ведущая выпаливает сумасшедшее быстрой скороговоркой, качая в такт головой и, якобы невзначай, крутя в руках те самые кроссовки. В эфир идет клип, ведущая моментально меняет выражение лица.
– Вы совсем крышей поехали! – кричит себе в микрофон, что под кофточкой. – Скоро унитазы рекламировать начнете, так что, заставите нас на унитазах сидеть? Ну что за убожество – ведущая в руках с кроссовками… Тьфу! – и тут же снова улыбка-осанка-скороговорочка. – И если вы смотрите на меня и думаете, что у вас галлюцинации, ну, потому что нормальный человек обувь носит не на руках, а на другом месте, то я вам скажу так – эта обувь приятна настолько, что ее не грех и к груди прижать. Хотите проверить? Звоните уже сейчас в сеть магазинов спортивной обуви. 5556603, поверьте, вам там будут рады. А если не получается 5556603, звоните просто 03, там тоже помогают… Но, я излишне отвлеклась. У нас в гостях…