Русская лилия
Шрифт:
Сильвио был неглуп, пронырлив, хитер. Прошло немного времени, и он смог установить связь с одним из лакеев, служивших в доме великого князя Константина Николаевича. Именно с его помощью удалось подбросить послание главе семейства.
Разумеется, Сильвио мог только предполагать, что содержится в этом письме, и не сомневался, что условия, продиктованные великому князю, будут им приняты. Сильвио начал втихомолку держать пари среди своих азартных приятелей на то, что помолвка греческого короля и русской великой княжны будет расторгнута. Сначала это казалось полной нелепостью и над Сильвио даже смеялись, однако он имел настолько хитрый и самодовольный
Однако день шел за днем, а разговоры о близкой свадьбе не утихали, в то время как о ссоре между царствующими домами России и Греции никто и слыхом не слыхивал. А спустя некоторое время, 26 июля 1867 года, состоялось обручение, на котором стало известно: свадьба произойдет 15 октября. И ни слова о разрыве отношений, о нарушении обязательств!
— Проклятые русские! — восклицал Сильвио, к прежним долгам которого добавились новые. — Вы обманули меня!
Каждый день он с трепетом просматривал почту, испытывая мгновенное облегчение от того, что княгиня София молчит, но с каждым днем это молчание становилось все более угрожающим.
Прошел месяц, и вот однажды Сильвио прижали к стене с требованием немедля выплатить проигрыш в пари. Когда он отказался, заявив, что всякое еще может случиться и обручение тоже может быть расторгнуто, эти дерзкие высказывания были немедленно доведены до ушей посла, который меньше всего желал осложнений с Россией из-за пустяковых сплетен. Сильвио был выслан во Францию, где его встретили судебные приставы. Дальнейшая судьба его уныла: приговоренный к каторжным работам в Тулоне, он оказался в числе первых неполитических ссыльных, отправленных в Кайенну, во Французскую Гвиану, на «адские райские острова», где и нашел свой конец.
Но это произошло потом. А пока и Сильвио, и заговорщики в Греции терялись в догадках, почему на великого князя не произвело впечатления письмо.
На самом деле оно произвело на Константина Николаевича огромное впечатление. Настолько огромное и тягостное, что сутки он находился в ужасном состоянии, а потом попросил аудиенции у императора.
Уже одно то, что родной брат — пусть даже их отношения всегда были довольно сложны и основаны скорее на соперничестве, чем на родственной любви, — желает не столько приватной, сколько официальной встречи, насторожило Александра Николаевича. И он немедля принял его.
Константин Николаевич явился в адмиральском мундире, при всех регалиях, бледный, торжественный, словно шел на эшафот и изо всех сил старался показать, что ему совершенно не страшно умирать.
— Ваше величество, — проговорил он сухо, и Александр Николаевич едва не свалился со стула, потому что никогда, ни при каких обстоятельствах ревнивый брат не титуловал его так. — Ваше величество, прошу вас прочесть это.
Он вынул из-за борта мундира известное нам послание и передал его императору.
Едва тот взглянул на первые строки, как понял, что держит в руках весьма недвусмысленный ультиматум. В нем великому князю предписывалось незамедлительно расторгнуть помолвку дочери с греческим королем, а не то… А не то во всех европейских газетах появится материал о связи великого князя Константина с балериной Анной Васильевной Кузнецовой. Авторам письма было известно, что Кузнецова являлась побочной дочерью знаменитого трагического актера Василия Андреевича Каратыгина и Татьяны Мартемьяновны Кузнецовой. Они знали, что Анна окончила Санкт-Петербургское театральное училище и была определена в
«Вы настолько хорошо храните свои тайны, — продолжал неизвестный автор письма, — что о ваших любовных забавах никто не знает. Вообразите, какой шум поднимется, когда все раскроется, какой будет скандал! Ваш брат с презрением отвернется от вас, дети станут презирать вас, а король Георг сочтет для себя позором жениться на дочери столь бесчестного человека. Можно не сомневаться, что, если в европейской прессе начнется шумиха, связанная с вашим именем, Георг вернет слово Ольге. К ней пристанет ярлык отвергнутой невесты, дочери распутного отца… И потом вам будет очень непросто найти ей мужа! Не проще ли сейчас под благовидным предлогом отказать Георгу в руке дочери? Чтобы облегчить вам задачу и помочь отыскать такой предлог, готовы сообщить, что он состоит в связи с некоей авантюристкой Элени Лебрен, приемной дочерью княгини Плакентийской, которую та выдает за дочь национального героя Греции Дмитрия Ипсиланти. Однако Элени — самого низкого происхождения, о чем Георг даже не подозревает. Он имел весьма серьезные намерения по отношению к ней. Вы можете использовать эти сведения в своих интересах. Хочется надеяться, что разум возобладает над чувствами и бракосочетание греческого короля и вашей очаровательной дочери не состоится».
— Хм… — Император прочитал письмо, не глядя на брата. — Интересно, кто автор этого послания? Насколько мне известно, вокруг Георга в Греции группируются силы, лидерами которых являются семья Мавромихалисов и сторонники княгини Плакентийской. Одно из двух: или в партии раскол и Мавромихалисы роют могилу княгине, или они вместе хотят избавиться от фаворитки Георга. А может быть, это не более чем тонкий ход: они слишком уверены в его страсти к Элени, вот и готовы ее скомпрометировать, ибо в борьбе за короля все средства хороши.
— Я говорил с Блудовым… — заикнулся было Константин Николаевич.
— Знаю, — отмахнулся брат. — Я с ним тоже говорил. Никто лучше его не знает приватную обстановку в Греции, а у нас через несколько месяцев свадьба моей племянницы.
— Значит, свадьба состоится? — робко спросил Константин Николаевич. — Но эти сведения обо мне… Они правдивы…
— Я и это знаю, — криво улыбнулся император. — К сожалению…
— К сожалению? — сдавленно повторил великий князь. — Мне кажется, что моя жизнь началась в ту минуту, когда я встретил Аннушку! И я не намерен с нею расстаться, чтобы заткнуть рот этим шантажистам. Тем более что им нужно вовсе не это, а расторжение обручения.
Он ждал, что старший брат обрушится на него с упреками, примется кричать о долге перед страной, взывать к его чувству ответственности, но Александр Николаевич задумчиво смотрел в окно.
— Меня весьма интересует, каким образом это письмо попало к тебе, — сказал он спокойно. — Не по почте же пришло?
— Я обнаружил его на своем столе.
— Это значит, что в твоем доме предатель, — глянул на него старший брат. — Мы обнаружим его и поймем, откуда ветер дует. Этим займется Черевин. Клянусь, я назначу его командиром собственного конвоя, если он найдет лазутчика. Я сейчас же переговорю с ним, а ты пока иди, Константин, я тебе потом расскажу о результатах.