Русская модель управления
Шрифт:
384 См Илларионов А. Указ соч С 18.
385 Лексин Ю Указ соч С 79
замедлить окостенение системы, хоть как-то ее удержать от неумолимого скатывания в застой, а по возможности вернуть назад в лоно нестабильности. Он предпринимал дикие административные в^хходки, вроде образования совнархозов и разделения райкомов на сельскохозяйственные и промышленные. Он тряс управленческую структуру как грушу, чтоб не дать ей застояться. Хрущев почти физически чувствовал, что управленческое колесо замедляет свой ход, меры теряют результативность.
В ходе сокращения управленческого аппарата, предпринятого вскоре после
В конце концов Хрущев достал всех, начиная с министра и заканчивая дворником. Вся страна изобретала способы уклонения от его нововведений. Вспоминает один из организаторов государственного переворота В. Семичастный: «...инициативы Хрущева захлестнули страну, как талая вода. Происходила реорганизация всего и вся, деление, дробление системы управления, партии, даже КГБ требовал от меня Хрущев разделить на городские и сельские. Я уж не говорю о злосчастной кукурузе. К началу 60-х гг. было ясно — от руководства сгз]эаной Никиту Сергеевича надо отстранять, иначе страна не выдержит этого дерганья, закачается»3 7. В итоге Н. С. Хрущева свергли под всеобщее одобрение и продолжали рассказывать про него анекдоты.
Аналогичным образом правящая элита с молчаливого одобрения всего общества свергла Павла I, пытавшегося вернуть систему управления в нестабильное состояние. Он, как мог, боролся с коррупцией, пытался с помощью средневековой «рыцарской» идеологии улучшить циничные нравы дворянства, никак не мог смириться с тем, что все в стране думали о своем благе, а не о государственном. Отведенный историей краткий срок правления и обусловленная психологическими особенностями личности административная некомпетентность не позволили Павлу совершить большую часть задуманного.
Тем не менее проведенные им изменения в армии, как бы современники ни издевались над действительно неудобными мундирами, повысили боеспособность войск. Было улучшено военное обучение, исключены из армии фиктивно записанные в полки малолетние дворяне, укреплена дисциплина, улучшено довольствие солдат, пресечены многие офицерские злоупотребления. По мнению немалого числа современников, это сыграло в дальнейшем определенную положительную роль в Отечественной войне 1812 года388.
Размах репрессий при Павле I сильно не дотягивал до уровня петровских времен, да и касались они лишь верхушки общества. По подсчетам Н. Эйдельмана, «можно говорить о каждом десятом чиновнике и офицере, подвергнувшемся какому-нибудь наказанию или опале. Однако
386 История социалистической экономики СССР В 7 т Т 6. М Наука, 1980 — 589 с. — С. 286
387 Касьяненко Ж «Идет охота на „волков"» интервью с В Семичастным // Советская Россия, 1996, 30 марта
388 См Римов Р Один, 400 тысяч и 40 миллионов // Знание — сила, 1983 — № 6. — С. 19
еще раз напомним, что дело не только в числе репрессированн^хх. Главное, не было уверенности, что завтра любой не попадет в число опальн^гх»389. Намерения и действия царя никак не совпадали с направлением движения маятника русской истории. Система управления, на радость всех слоев населения, переходила в стабильное, застойное состояние, и самодержец был сметен с дороги.
389 Эйдельман Н Я. «Революция сверху» в России С 114.
Низовая солидарность
Одним из «смягчающих» элементов русской модели управления является низовая солидарность. Все подчиненные, а в глубине души каждый русский чувствует себя подчиненным (и он прав, ибо «российское общество, сходное по структуре с любым европейским, отличалось от него тем, что между российскими сословиями р9а,спределялись только повинности, обязанности, а не права по отношению к верховной власти» 90), как бы высоко по служебной лестнице они ни поднялись, — считают, что должны помогать таким же, как они, подчиненным. Всякий вправе рассчитывать на помощь с их стороны — это такое всеобщее классовое объединение всех подчиненн^хх против системы.
Успех марксистской идеологии в России во многом связан с тем, что в менталитете населения изначально было заложено противопоставление между «нами» — подчиненными и «ими» — начальниками, представителями системы. В таких социальных координатах каждый человек чувствовал себя подчиненным и был готов к классовой солидарности со всеми другими подчиненными. Марксистское миропонимание в своих базовых представлениях соответствовало картине мира русского человека — делению социума на «они» и «мы». Оставалось лишь наполнить эти понятия конкретным социальным содержанием. Было объявлено, что «мы» — это пролетариат, все угнетенные (какой же русский не чувствует себя угнетенным!), а «они» — это буржуи, слово непонятное, но неприятное. И народу сразу все стало ясно. В марксизме русские нащупали свою родную идеологию.
Поскольку стержень управленческих отношений в России — вертикальная связь между начальником и автономной кластерной единицей, то при любых контактах между представителями власти и населением в людях просыпается стереотип кластерной взаимопомощи. Они совершенно бескорыстно помогают друг другу обмануть государство, охотно обмениваются опытом удачного несоблюдения закона, не выдают нарушителей и т. д.
Не случайно именно в России привился обычай сигналами фар предупреждать встречн^хх водителей о том, что на дороге дежурит автоинспекция. Люди сознательно препятствуют исполнению закона, снижают степень правовой защищенности общества в целом, поощряют нарушителей и тем самым способствуют разрушению государственного порядка, по поводу отсутствия которого сами же и негодуют. Но зато им приятно проявить стереотипы солидарности. Пока этот стереотип поведения, в котором как в капле воды проявляется противостояние людей аппарату управления, будет сохраняться, порядка на дорогах не прибавится.