Русская пляска
Шрифт:
– Знаю, внучек, знаю. Если женщина что-то захочет, она добьётся.
Вырвет кусок изо рта, устранит соперницу, переплывёт моря и океаны.
– А если ей отец мешает? Скажи, почему он так поступает?
– Ну это, брат, не ново. Во все времена отцы мечтали выдать свою дочь замуж за власть имущего состоятельного мужчину и часто добивались этого, иногда перешагивая через неписаные законы сословий.
– О чём ты говоришь, дед? Какие сословия? Сословия похоронила революция в 1917 году.
– Э-э-э нет, внучек, не похоронила. У нас сейчас есть диктатура?
– Ну, есть диктатура пролетариата.
– А
– Известно кому, крестьянам, интеллигенции и прочим домохозяйкам.
– То-то же! Значит, уже есть сословия, только не называются они теперь так. Пусть это будет группа людей, у которых похожая работа, взгляды на жизнь, образование, думаю, ты не будешь отрицать, что у каждой группы свой подход к делу, свой лексикон, уровень культуры и конечно же отношение к семье и браку. Больше общаясь в какой-то среде, люди, как правило, находят здесь же свою вторую половинку.
– Что ты этим хочешь сказать? Мы что, с Аллой не одного сословия?
Мы же оба студенты.
– Конечно же не одного. Ты выходец из рабочего класса, мама твоя рабочая. Повар – это чисто рабочая специальность. А твоя Алла – дочь секретаря райкома партии. Улавливаешь разницу?
– Нет. Её отец член партии коммунистов, а партия – честь, ум и совесть нашей эпохи.
– Может быть, и так, хотя можно поспорить. Но ты же не будешь отрицать, что есть рядовые коммунисты и есть руководители компартии.
А руководители имеют привилегии и чем выше поднимаются по служебной лестнице, тем слаще привилегии. Вот и получается, что руководители в нашей стране – это как бы другое, особое сословие.
– Какие там привилегии, дед? Рабочим их тоже дают, путевки в санатории, и они покупают их не по полной цене, а по половине стоимости.
А рабочие на вредных производствах какие льготы имеют, сам знаешь.
– Олег, дорогой ты мой, знай, что дед твой тоже пользуется привилегиями. Я как конструктор, работающий с секретной техникой, прикреплён к больнице Третьего главка Министерства здравоохранения, пользуюсь бесплатными путёвками в санаторий. А статус наших лечебных учреждений намного выше обычных, что заметно и в уровне знаний медперсонала, и в медицинской аппаратуре, и в месторасположении в курортных городах. И доставляют нас туда с вокзалов персональные машины. А уровень всех учреждений ЦК КПСС и Совета министров ещё выше, чем у нас, и всё, то что там есть, полностью к вашим услугам. Так что отец Аллы пользуется всем этим и стремится подняться выше. Ты же сам радовал маму огурцами из обкомовской столовой. А у трудящихся свежие огурцы к празднику 8 Марта есть?.. Вот потому отдать свою дочь за дипломата хотелось бы каждому отцу, это не только престиж, но и выгода со всех сторон. Как вы там говорите, теперь усёк?
– Да я как бы в общих чертах это знал, но…
– Вот тебе и но! Так что начинай забывать свою Аллу. Года через два-три это будет казаться тебе красивым сном и приятным воспоминанием о юношеской любви.
Олег ничего не ответил. Попили с дедом чаю, поговорили о том о сём, и сын явился к матери, когда отчаяние почти покинуло его. Боль, однако, была глубокой и долго терзала душу студента. Олег часто, особенно по вечерам, возвращался к трагической, как он считал, ситуации, много размышлял, читал и постепенно менял своё отношение к женщинам. С той поры к комсомольской работе Олег начал относиться по-другому, ему теперь захотелось войти в это, как говорил дед, партийно-руководящее сословие, а путь в него лежал через комсомол.
Василий Головкин был на совещании в обкоме комсомола. Было это в конце июля, начиналась уже подготовка к новому учебному году. Комсомольцам промышленных предприятий необходимо было выяснить в подшефных школах, в какой помощи они нуждаются, и оказать её. После совещания к Василию подошла Тамара Бойцова, отвечающая за работу пионерских лагерей.
– Вася, родненький, выручай. Срочно нужен физрук в лагерь «Серебряные пруды». Парень, который там работал, заболел, его прооперировали, а у нас там смена трудных подростков, ну никак без физрука нельзя.
– Тамара, я-то тут при чём? У нас в городе есть физкультурный институт.
– Да говорила я с ними, у них все в отпусках, а у именитых спортсменов особый график тренировок, который ломать нельзя.
– Я не знаю, чем тебе помочь, подруга.
– Васенька, ну найди кого-нибудь. Может, на заводах есть ребята-спортсмены? Ну подумай, Вася.
– Постой, постой, я, кажется, уже подумал. Ты Олега Родина из горхоза знаешь?
– Что-то не припомню. Но при чём здесь горхоз, мне спортсмен нужен.
– Ну этот не только спортсмен, имеющий по двум видам лёгкой атлетики второй разряд, он ещё и организатор хороший.
– Так давай прямо сегодня его ко мне.
– Сегодня не обещаю, а завтра с утра будет.
Вечером Головкин неожиданно навестил дом своего размышляющего над жизнью друга и уговорил его поехать поработать в пионерском лагере, а заодно и развеяться.
До железнодорожной станции Арчеда новоиспечённый физрук доехал на поезде. А дальше на попутных машинах добрался до пионерского лагеря «Серебряные пруды» за день до открытия смены. Знакомство с педагогическим коллективом состоялось: пионервожатые – ребята и девчата, весёлые и задорные, завхоз с хитрыми бегающими глазками, директриса – подчёркнуто строгая женщина лет сорока.
На следующий день прибыли пионеры: шустрые разбитные пацаны и подрастающие и начинающие набирать женские формы девчонки. У детей начался отдых, а у персонала – работа и немало забот. Олег думал, как обуздать буйный нрав мальчишек, но сразу ничего придумать не мог.
Помог один шкет, который после утренней зарядки подкатил к физруку и спросил:
– Ты Родя, что ли?
– А ты вишнёвский, что ли?
– А то нет. А ты как догадался?
– Ну, для начала, не ты, а вы. Зовут меня Олег, можно без отчества.
А тебя как звать-величать?
– Я Колька, самый младший брат Картавого. Слыхал про такого?
– Не только слыхал, дрались вместе с баррикадскими и краснооктябрьскими, когда ты, Колян, ещё в детский сад ходил. Усёк?
Колька Сорокин кивнул и громко высморкался.
– Так вот, землячок, предлагаю тебе стать моим помощником.
– Сексота из меня хочешь сделать? Не пойдёт! Я пацан конкретный.
– Какой же ты конкретный пацан, если у тебя даже маленького ножечка нет!
– Как это нет? – Сорокин достал из кармана перочинный нож.