Русская поэзия XIX века. Том 2

Коллектив авторов

<Конец 50-х годов>

* * *

Влачась в бездействии ленивом Навстречу осени своей, Нам с каждым молодым порывом, Что день, встречаться веселей. Так в летний зной, когда в долины Съезжают бережно снопы И в зрелых жатвах круговины Глубоко врезали серпы, Прорвешь случайно повилику Нетерпеливою ногой - И вдруг откроешь землянику, Красней и слаще, чем весной.

<Конец 50-х годов>

* * *

Какая

грусть! Конец аллеи Опять с утра исчез в пыли, Опять серебряные змеи Через сугробы поползли. На небе ни клочка лазури, В степи все гладко, все бело, Один лишь ворон против бури Крылами машет тяжело. И на душе не рассветает, В ней тот же холод, что кругом, Лениво дума засыпает Над умирающим трудом. А все надежда в сердце тлеет, Что, может быть, хоть невзначай, Опять душа помолодеет, Опять родной увидит край, Где бури пролетают мимо, Где дума страстная чиста,- И посвященным только зримо Цветет весна и красота.

<1862>

* * *

Чем тоске, и не знаю, помочь; Грудь прохлады свежительной ищет, Окна настежь, уснуть мне невмочь, А в саду над ручьем во всю ночь Соловей разливается-свищет. Стройный тополь стоит под окном, Листья в воздухе все онемели. Точно думы всё те же и в нем, Точно судит меня он с певцом,- Не проронит ни вздоха, ни трели. На заре только клонит ко сну, Но лишь яркий багрянец замечу – Разгорюсь – и опять не усну. Знать, в последний встречаю весну И тебя на земле уж не встречу.

<1862>

* * *

Не избегай; я не молю Ни слез, ни сердца тайной боли, Своей тоске хочу я воли И повторять тебе: «люблю». Хочу нестись к тебе, лететь, Как волны по равнине водной, Поцеловать гранит холодный, Поцеловать – и умереть!

<1862(?)>

* * *

Не первый год у этих мест Я в час вечерний проезжаю, И каждый раз гляжу окрест, И над березами встречаю Все тот же золоченый крест. Среди зеленой густоты Карнизов обветшалых пятна, Внизу могилы и кресты, И мне – мне кажется понятно, Что шепчут куполу листы. Еще колеблясь и дыша Над дорогими мертвецами, Стремлюсь куда-то, вдаль спеша, Но встречу с тихими гробами Смиренно празднует душа.

<1864>

* * *

Жизнь пронеслась без явного следа. Душа рвалась – кто скажет мне куда? С какой заране избранною целью? Но все мечты, все буйство первых дней С их радостью – все тише, все ясней К последнему подходят новоселью. Так, заверша беспутный свой побег, С

нагих полей летит колючий снег, Гонимый ранней, буйною метелью, И, на лесной остановясь глуши, Сбирается в серебряной тиши Глубокой и холодною постелью.

<1864>

* * *

Die Gleichmassigkeit des Laufes

der Zeit in allen Kopfen beweist

mehr, als irgend etwas, da? wir

Alle in denselben Traum versenkt

sind, ja dass es Ein Wesen ist,

weiches ihn traumt.

Schopenhauer[75]

1

Измучен жизнью, коварством надежды, Когда им в битве душой уступаю, И днем и ночью смежаю я вежды И как-то странно порой прозреваю. Еще темнее мрак жизни вседневной, Как после яркой осенней зарницы, И только в небе, как зов задушевный, Сверкают звезд золотые ресницы. И так прозрачна огней бесконечность, И так доступна вся бездна эфира, Что прямо смотрю я из времени в вечность И пламя твое узнаю, солнце мира. И неподвижно на огненных розах Живой алтарь мирозданья курится, В его дыму, как в творческих грезах, Вся сила дрожит и вся вечность снится. И все, что мчится по безднам эфира, И каждый луч, плотской и бесплотный,- Твой только отблеск, о солнце мира, И только сон, только сон мимолетный. И этих грез в мировом дуновенье Как дым, несусь я и таю невольно, И в этом прозренье, и в этом забвенье Легко мне жить и дышать мне не больно.

2

В тиши и мраке таинственной ночи Я вижу блеск приветный и милый, И в звездном хоре знакомые очи Горят в степи над забытой могилой. Трава поблекла, пустыня угрюма, И сон сиротлив одинокой гробницы, И только в небе, как вечная дума, Сверкают звезд золотые ресницы. И снится мне, что ты встала из гроба Такой же, какой ты с земли отлетела, И снится, снится: мы молоды оба, И ты взглянула, как прежде глядела.

<1864(?)>

* * *

Кому венец: богине ль красоты Иль в зеркале ее изображенью? Поэт смущен, когда дивишься ты Богатому его воображенью. Не я, мой друг, а божий мир богат, В пылинке он лелеет жизнь и множит, И что один твой выражает взгляд, Того поэт пересказать не может.

<1865>

* * *

Истрепалися сосен мохнатые ветви от бури, Изрыдалась осенняя ночь ледяными слезами, Ни огня на земле, ни звезды в овдовевшей лазури, Все сорвать хочет ветер, все смыть хочет ливень ручьями. Никого! Ничего! Даже сна нет в постели холодной, Только маятник грубо-насмешливо меряет время. Оторвись же от тусклой свечи ты душою свободной! Или тянет к земле роковое, тяжелое бремя? О, войди ж в этот мрак, улыбнись, благосклонная фея, И всю жизнь в этот миг я солью, этим мигом измерю, И, речей благовонных созвучием слух возлелея, Не признаю часов и рыданьям ночным не поверю!