Русская Православная Церковь и Л. Н. Толстой. Конфликт глазами современников
Шрифт:
Таким образом, на основании анализа контактов Л. Н. Толстого с великим князем Н. М. Романовым складывается впечатление, что при дворе существовала чуть ли не «протолстовская» и «прочертковская» партия, взгляды которой являлись выражением установки покойного императора Александра III на позднее творчество и деятельность Л. Н. Толстого: не делать из него мученика. Здесь, по всей видимости, важное значение имели и связи матери Черткова, Е. И. Чертковой, в частности ее близкие контакты с вдовствующей императрицей Марией Федоровной и личные симпатии некоторых членов царствующей фамилии к творчеству «великого писателя земли русской». И в этом, как можно предполагать, установки сторонников В. Г. Черткова и Л. Н. Толстого среди членов царствующего дома существенно расходились с церковной позицией и с теми близкими императору лицами, которые понимали смысл и значение для будущего России и Церкви разрушительной работы Л. Н. Толстого и В. Черткова. Только этим обстоятельством можно объяснить нежелание императора Николая показывать кому-либо письмо Л. Н. Толстого и тем самым, как это ни парадоксально звучит, гарантировать его от неприятностей.
Впрочем, А. Фодор высказывает интересную альтернативную версию, смысл которой заключается в следующем: будучи прекрасно осведомленным о близких контактах В. Черткова с Л. Н. Толстым, русское правительство пыталось использовать первого для своеобразной «нейтрализации» писателя, а кроме того, возможно, распространение работ Л. Н. Толстого могло
801
См.: Fodor A. A quest for a non-violent Russia: The partnership of Leo Tolstoy and Vladimir Chertkov. Laham, MD: University Press of America, 1989. Р. 45, 76, 8789. На аналогичные обстоятельства по отношению к проповеди В. А. Пашкова обращает внимание и Э. Хейер: родственниками В. А. Пашкова были А. Е. Тимашов, министр внутренних дел (1868–1877), и петербургский градоначальник Ф. Ф. Трепов, этим фактом, а также возможными видами правительства, рассчитывавшего на антиреволюционный эффект религиозной пропаганды, можно объяснить то обстоятельсто, что некоторые собрания пашковцев проходили под охраной полиции, а объявления о них печатались в газетах. Кроме того, на эффект усмирения в отношении студенческих волнений рассчитывали и университетские власти (Хейер Э. Религиозный раскол в среде российских аристократов в 1860–1900 гг. (редстокизм и пашковщина). М., 2002. С. 121, 124–125).
В этом смысле можно согласиться с выводом современного исследователя А. Д. Романенко, сделанным по поводу деятельности В. Черткова уже после большевистской революции 1917 г.: «Тонкий политик и опытный царедворец, при всей своей прямоте и прямолинейности человек очень осторожный <…> Чертков отлично понимал важность контактов именно с первыми лицами в государстве, имевшими право решать, казнить или миловать» [802] .
Вообще тема «В. Г. Чертков и большевики» должна в ближайшее время привлечь самое пристальное внимание исследователей. Возможно, здесь могут помочь материалы архивов Черткова и В. Д. Бонч-Бруевича, хранящиеся в Научно-исследовательском отделе рукописей РГБ. Эта проблема непосредственно не связана с темой данной работы, однако самые поверхностные наблюдения на этот счет (некоторые из них содержатся в биографической статье «Чертков В. Г.», в приложение к данной работе) позволяют заключить, что некоторые будущие руководители большевистского движения, в первую очередь В. Д. Бонч-Бруевич, П. Г. Смидович, А. В. Луначарский, возможно, Ф. Э. Дзержинский, были связаны с В. Г. Чертковым довольно загадочными, но достаточно крепкими узами, позволявшими Черткову уже после большевистской революции 1917 г. решать сложные задачи. Весьма вероятно, например, что Чертков способствовал освобождению из лагеря в 1921 г.
802
Из бумаг В. Г. Черткова и его современников / Вступ., публ. и примеч. А. Д. Романенко // Филологические записки: Вест. литературоведения и языкознания / Воронежский государственный университет. Воронеж, 2003–2004. Вып. 19. 2003. С. 218.
A. Л. Толстой. Возможно, кроме старых дружеских связей с В. Д. Бонч-Бруевичем, здесь имело значение и выступление Черткова с письмом своим английским друзьям в 1919 г. с призывом помочь России, стоявшей перед угрозой западной оккупации [803] .
По решению комиссии НКВД по административным высылкам от 27 декабря 1922 г. В. Г. Чертков был приговорен к высылке в Германию на три года за «антисоветскую деятельность, выразившуюся в резкой критике советской власти и агитации против службы в Красной армии». Однако по решению Особой комиссии ВЦИК по уголовным делам от 18 января 1923 г. высылка в Европу была заменена высылкой в Крым под надзор органов ГПУ, но и это решение было отменено [804] . Однако в конечном счете по совершенно непонятной причине В. Г. Чертков не только не был выслан из Советской России в 1923 г., но и вообще не подвергся никаким преследованиям. Кажется, только желания видеть изданными творения Л. Н. Толстого, главным хранителем которых был в этот момент В. Чертков, недостаточно.
803
См.: Save Russia: a remarkable appeal to England by Tolstoy’s literary executor in a letter to his English friends / Vladimir Grigor’evic Certkov. London: Daniel, 1919. Следует иметь в виду, что с 1918 г. В. Г. Чертков получил от большевистских деятелей ряд «охранительных» документов: ОР ГМТ. Ф. 60. Оп. 2. № 536. 1918 г. Народный комиссариат по просвещению. Отдел Х. Управление делами. Охранная грамота, выданная В. Г. Черткову в том, что его имущество и библиотека, а также помещение, им занятое, реквизиции не подлежат; ОР ГМТ. Ф. 60. Оп. 2. № 25. 1918 г. Совет народных комиссаров, Бонч-Бруевич В. Д. управляющий делами Совнаркома. Удостоверение № 1851, выданное В. Г. Черткову для беспрепятственного приезда из Москвы в Калугу для чтения лекций; ОР ГМТ. Ф. 60. Оп. 2. № 537. 1920 г. Луначарский А. В. Удостоверение № 3360, выданное
B. Г. Черткову в том, что имеющийся на его квартире материал находится под особым покровительством Республики.
804
См.: Высылка вместо расстрела. Депортация интеллигенции в документах ВЧК – ГПУ. 1921–1923. М., 2005. С. 503. Доклад 18 января по вопросу о высылках делал Ф. Э. Дзержинский (см.: Там же. С. 172, 177).
Конечно, контакты с будущими большевистскими лидерами, в частности с тем же Бонч-Бруевичем, не должны быть переоценены. Дело в том, что идеологически В. Г. Чертков с ними принципиально расходился и их методы, построенные на насилии, никогда не принимал. Уже в 1950-е гг. В. Д. Бонч-Бруевич, не отрицая факта сотрудничества в эмиграции с единомышленниками Черткова, утверждал, что оно с его стороны носило характер сознательной парализации влияния толстовства на сектантские массы. Более того, и в личных отношениях с будущим управляющим делами Совета народных комиссаров и личным секретарем В. И. Ленина у Черткова были тяжелые периоды: в июне 1902 г. В. Д. Бонч-Бруевич вынужден был оставить свою работу у Черткова, так как понял его истинные намерения. Тем не менее уже после революции 1917 г. Бонч-Бруевич помог В. Г. Черткову получить очень крупную сумму, которая скопилась уже давно и была связана с продажей толстовской
805
См.: Fodor A. A quest for a non-violent Russia: The partnership of Leo Tolstoy and Vladimir Chertkov. Laham, MD: University Press of America, 1989. Р. 115.
Тем не менее можно с большой вероятностью предположить, что контакты В. Г. Черткова с будущими большевиками в конце XIX – начале XX в. были прочными и многообразными. Очевидно, каналы сбыта «толстовской» и социал-демократической литературы были общими, что рождало прочные и надежные связи, столь пригодившиеся Черткову позже.
Это предположение подтверждается следующим обстоятельством: в английском хранилище рукописей Л. Н. Толстого, о котором будет сказано ниже, была выделена специальная комната для социал-демократической литературы. В этом помещении хранился архив социал-демократов, который только в 1924 г. был передан Я. А. Берзину [806] . Кроме того, сам В. Чертков и его сотрудники часто посещали в Англии эмигрантский социал-демократический клуб в Боскомбе, состоявший в основном из русских эмигрантов. Наконец, эта гипотеза прямо подтверждается материалами переписки П. А. Бирюкова: в 1903 г. он указывает в письме А. К. Чертковой, что получил предложение от социалистов-революционеров снабдить их «нашей литературой», т. е. материалами «Свободного слова», причем они готовы получить «до двух пудов» этого материала и доставить его в Россию «на свой счет». В конце письма П. А. Бирюков добавляет: «Я очень радуюсь открытию этого пути; быть может, туда и много пойдет. Письмо это лучше всего уничтожить» [807] .
806
Ф. 60. Оп. 2. № 19586. Перно Л. Л. Письмо Чертковой А. К. от 29 июля 1924 г. (листы дела не нумерованы). Я. А. Берзин (1881–1938) – один из старейших участников коммунистического движения в Латвии, в 1917 г. избран кандидатом в члены ЦК ВКП(б), с 1918 г. – полпред в Швейцарии, в 1919 г. – комиссар просвещения Советской Латвии, в 1921–1925 г. – зам. полпреда в Англии, с 1927 г. – уполномоченный Наркоминдела СССР при СНК УССР, член ЦК КП(б)У. Репрессирован. В этом же деле хранится копия письма А. Янсон-Браун Я. А. Берзину, который ранее запрашивал автора письма, не хранились ли в английском архиве латвийских социал-демократов какие-либо письма В. И. Ленина. В ответ на этот вопрос автор письма сообщает следующее: «Архив Компартии Латвии в Tuckton House хранился в отдельной комнате, в отдельном запертом на ключ стенном шкафу. Мне поручено было этот архив переправить в Москву, в Латсекцию Коминтерна. Я материалы архива не просматривала, помню в общем заглавие отдельных папок, которые упаковывались, но что находилось в каждой отдельной папке, не знаю. Я лично думаю, что вряд ли такой до щепетильности аккуратный человек, как покойный тов[арищ] Зирнис, мог вложить в архивные материалы Компартии Латвии письма тов[арища] В. И. Ленина, не отметив этого где-нибудь и не сказав об этом кому-нибудь из своих товарищей» (26 мая 1924 г.) (Там же).
807
РГАЛИ. Ф. 552. Оп. 1. Д. 3083. 1899–1907. Письма П. И. Бирюкова А. К. Чертковой. Л. 32–33. См. также переписку В. Д. Бонч-Бруевича с А. К. Чертковой по поводу контактов с эсером Житловским (РГАЛИ. Ф. 552. Оп. 1. Д. 3106. 19001902. Письма В.Д. Бонч-Бруевича А. К. Чертковой. Л. 4 и далее).
Благодаря помощи специалиста ГМТ Ю. Д. Ядовкер удалось буквально по крохам собрать некоторую информацию о сотрудниках В. Г. Черткова в английский период его жизни, а также об их дальнейшей судьбе.
В разное время вместе с В. Г. Чертковым работали следующие лица.
1. Зирнис Александр (прозвище: Саша Брэди) (?—1918), родом из Латвии, секретарь В. Черткова в Англии и сотрудник издательства «Свободное слово», социал-демократ, политэмигрант; проживал в Боскомбе (3 км от Крайстчерча), где посещал английский социал-демократический клуб.
2. Перно Александр (Эльмар) Яковлевич (1878–1916), родом из Эстонии, закончил Горный институт в Петербурге, помощник В. Г. Черткова и воспитатель его сына, В. В. Черткова, сотрудник издательства «Свободное слово», впоследствии – сотрудник Л. Н. Толстого.
3. Перно Леонид (Людвиг) Людвигович (1889–1917), родом из Эстонии, политэмигрант, участник революции 1905 г. в России, проживал в Боскомбе и участвовал в работе местного социал-демократического клуба, сотрудник издательства «Свободное слово», в 1917 г. жил некоторое время в имении Чертковых Телятинки Тульской губернии, занимался распродажей собственности Чертковых в Англии, пересылал В. Г. Черткову деньги из Англии, занимался его архивом.
4. Пунга Герман Андреевич, родом из Латвии, инженер, социал-демократ, политэмигрант, сотрудник издательства «Свободное слово», в 1902 г. был арестован при попытке провоза нелегальной литературы в Россию, ссылку отбывал в Олонецкой губернии. Посетитель клуба в Боскомбе, сотрудник В. Г. Черткова, в 1909 г. вернулся в Россию, по некоторым сведениям, в 1920-х гг. занимал пост министра финансов в правительстве Латвии.
Кроме того, в разное время сотрудниками В. Черткова в Англии были Якоб Ковалевский и его супруга, художник Саранчов, Величкина [808] , Станислав Войцеховский [809] , Феликс Волховский.
808
В. М. Величкина (1870–1918) – врач, переводчица, работала с Л. Н. Толстым на голоде в 1890–1891 гг., жена В. Д. Бонч-Бруевича.
809
С. Войцеховский (1869–1953) – очень примечательная фигура. Являлся одним из основателей Польской социалистической партии, министр внутренних дел (1919–1920) и президент Польши (1922–1926). Автор научных работ, посвященных кооперативному движению, в том числе «Кооперативное движение в Англии» (1907).
Можно предполагать, что эти связи с социал-демократами могли возникнуть еще в России до высылки В. Г. Черткова. Проф. А. Ф. Гусев приводит ряд фактов о распространении антиправительственных сочинений Л. Н. Толстого в начале 1890-х гг., в особенности на юге и западе России, причем указывает, что существовала целая система производства и распространения этих брошюр [810] . Действительно, в 1894–1896 гг. «с одобрением и при постоянном внимании Толстого его сторонниками подпольно на ремингтоне и мимеографе тиражом 4060 экземпляров было выпущено 12 номеров журнала «Архив Л. Н. Толстого» [811] .
810
См.: Гусев А. Ф. О сущности религиозно-нравственного учения Л. Н. Толстого. Казань, 1902. С. 19.
811
Бережной А.Ф., Жирков Г. В. В борьбе за демократию / Журналистика русского зарубежья XIX–XX веков: Учебное пособие / Под ред. Г. В. Жиркова. СПб., 2003 // URL:[27.10.2009].