Русская пятерка. История о шпионаже, побегах, взятках и смелости
Шрифт:
– Вы говорите по-русски? – спросил он.
– Да. Но боюсь, он настолько заржавел, что хорошего интервью не выйдет.
– Я могу вам помочь. Немного говорю по-русски. В Финляндии многие немного говорят по-русски, мы же соседи. Соседи, которые иногда ругаются.
Я был готов обнять его.
После матча промоутер зашел в раздевалку советской команды и вывел двух игроков, о которых мы говорили. Эта встреча была рискованной и даже опасной затеей – особенно для них. Я стоял, прислонившись спиной к стене, напротив входа в раздевалку. В отличие от Северной Америки русские практически никогда не пускали
После того как игроки вышли из раздевалки, я практически сразу заметил мужчину в двух-трех метрах по левую руку от себя. У него были характерные славянские черты: зачесанные назад волнистые волосы, ярко выраженные скулы. Он был в шикарной, но помятой одежде. Казалось, он купил это в американском секонд-хенде в середине семидесятых.
Мужчина тоже стоял, облокотившись на стену. Но время от времени делал шаг вперед и через головы людей смотрел в нашу сторону. Его холодные глаза впивались в нас с нескрываемым подозрением. Он смотрел так, будто ему было абсолютно все равно, чем мы там занимаемся, но при этом постоянно давал мне понять, что он рядом. Федоров тоже его заметил, незаметно бросив взгляд в ту сторону. Сохраняя каменное выражение лица, он отвернулся и продолжил наш разговор.
Сам факт присутствия этого товарища меня не удивил. Снова возникло чувство, что удача на моей стороне – хорошо, что я уже тогда его заметил. И понял: его работа заключается в том, чтобы гарантировать возвращение всех хоккеистов в Советский Союз с предсезонного пикника в Финляндии. Это был агент КГБ – «шпион», как их называли сами игроки. Эти агенты всегда путешествовали вместе со сборной СССР. Он был готов не допустить побега, пусть даже ради этого ему потребуется припугнуть любого представителя Запада, который проявит интерес к его подопечным.
Я назвал его Виктором. Безусловно, я знал, что его зовут как-то иначе. Но он не представился. Мы с ним уже встречались – точнее, с кем-то очень похожим на него.
За десять лет до этой истории я учился на журфаке в университете штата Мичиган. Подрабатывал в спортивном отделе «Лэнсин Стейт Джорнел», и меня послали в школу Лэнсин Эверетт Хай, чтобы осветить тренировочный матч местной баскетбольной команды.
Это была родная школа Мэджика Джонсона, который тогда учился на втором курсе и играл за «спартанцев». После матча я общался с игроками в раздевалке, когда ко мне подошел тренер команды Джад Хиткоут. Он сказал, что знает всех в спортивном отделе моей газеты, а меня видит первый раз в жизни. Я стал объяснять ему, что шесть лет провел в армии в должности русского лингвиста, а теперь учусь в университете и надеюсь устроиться в газету.
Он уставился на меня круглыми глазами и спросил, знаю ли я, что через пару недель в Ист-Лэнсин приедет сборная СССР по баскетболу, чтобы сыграть против его «спартанцев». Я улыбнулся. Ну конечно, я знал об этом. И сказал ему, что хотел бы поработать на этом матче. Но руководство вряд ли доверит мне такое ответственное задание.
– Как у тебя с русским? – спросил Хиткоут.
– В принципе неплохо, – ответил я, пояснив, что прежде чем перейти на журфак, целый семестр учил этот язык в университете.
– Быть может, ты нам пригодишься. Будешь работать переводчиком тренеров и игроков, а заодно и ребятам
Я сказал, что с удовольствием попробую.
Он заверил меня, что всю дополнительную информацию пришлет в редакцию вместе с аккредитацией. Все так и получилось – за пару дней до матча мне прислали пропуск. Я был уже на месте, когда в полдень к арене подъехал автобус сборной СССР. Мы пошли обедать в ресторан через дорогу от кампуса, и русские все заказывали себе сами, прекрасно обходясь без моей помощи. Все они брали одно и то же – говяжий стейк медиум, салат. Игроки сидели по четверо и молча ели. Тренеры ушли от них подальше и тихо беседовали между собой.
После обеда у них было свободное время. Обычно его используют для того, чтобы вздремнуть перед игрой. Я вновь встретился с ними задолго до предматчевой разминки, чтобы помочь местным репортерам раздобыть информацию о команде гостей. Сборную СССР тогда тренировал Александр Гомельский – под его руководством команда за двадцать два года выиграла 85 процентов матчей. Он был широко известен как отец современного советского баскетбола. В составе его сборной было несколько человек, которые выиграли золото Олимпиады-1972, одолев американцев в финале с неоднозначной концовкой. Судьи принимали спорные решения, что позволило сборной СССР дважды переиграть последние секунды встречи.
Теперь же команда Гомельского отправилась в тур по США, чтобы провести серию матчей против лучших американских студенческих команд. Результат был в общем-то предсказуем. У русских был опытный коллектив, где собрались взрослые игроки уровня НБА. Они долгие годы играли вместе и без особых проблем обыграли таких лидеров студенческого баскетбола, как «Нотр-Дам», «Индиана» и «Пердью». Однако тем вечером «Мичиган» дал им настоящий бой.
Мне досталось одно из лучших мест во дворце «Дженисон Филд Хаус» – я сидел на скамейке советских баскетболистов рядом с Гомельским. Если возникал спорный момент, мне следовало переводить его слова арбитрам. Но до этого дело не дошло. Тренер спокойно наблюдал за тем, как ведомые Мэджиком «спартанцы» разгромили его команду со счетом 76:60.
После игры Гомельский хвалил стремительные контратаки «спартанцев», которые в том сезоне привели их к чемпионскому титулу NCAA. Что любопытно, хоккейная сборная СССР блестяще использовала ту же самую стратегию – молниеносный переход из обороны в атаку, который демонстрировали мичиганские баскетболисты, как только забирали мяч на подборе.
После баскетбола меня пригласили на прием в дом администратора мичиганского университета. В какой-то момент я оказался совсем один. Именно тогда ко мне и подошел какой-то человек, забрал у меня из рук пиво и дал вместо него стакан чистой холодной водки – именно так пьют ее русские.
– Na zdarovye, – сказал он, после чего мы чокнулись и выпили. – Меня зовут Виктор. А тебя?
Мы стояли в углу, где нас никто не смог бы случайно подслушать. Пожали друг другу руки. Танец начался.
Виктор был вежлив. Я понимал, что все вопросы он задает не просто так. Мы уже виделись – он обедал с тренерами, а на игре сидел вместе со всеми на скамейке. Я решил, что он либо один из наставников, либо кто-то из медперсонала, и сказал ему, что учусь на журфаке, к чему он отнесся скептически: