Русская разведка и контрразведка в войне 1904—1905 гг.
Шрифт:
Номер 4241. Глинский.
Верно:За старшего адъютанта поручик [неразборчиво]
УПРАВЛЕНИЕ
коменданта города Харбина
Копия
В штаб тыла
Маньчжурских армий
ноября 6 дня 1905 г.
№ 9275
г.Харбин
РАПОРТ [69]
Относительно бывшего португальца, ныне англичанина Хозе Гайдисаспрашивать никого не могу, за неуказанием им, когда именно и где с ним случился описываемый им казус (на гауптвахте ли, или в тюремной больнице,
69
ЦГВИА СССР. Ф. ВУА. Д. 29085. Л. 102—102 об.
Подписал: И. д. коменданта города подполковник Дунтен
Верно:За старшего адъютанта поручик [неразборчиво]
АКТ ДОЗНАНИЯ [70]
1905 г. ноября 18 дня помощник Харбинского полицмейстера штабс-ротмистр Пономарев производил дознание по заявленной португальцем Хозе ГАЙДИС жалобе на то, что он, содержась под стражей в Харбинском арестном доме, в первой половине с. г. был высечен поясным ремнем и лишен два дня пищи, одеяла и медицинской помощи, причем оказалось:
70
ЦГВИА СССР. Ф. ВУА. Д. 29085. Л. 100—100 об.
1) Опрошенный 18 ноября заведующий Харбинским арестным домом поручик Гельднерпоказал: «Хозе Гайдис по прибытии как больной был помещен в тюремную больницу, возле него постоянно находился часовой из числа караула, наряжаемого от войсковых частей. По выздоровлении Гайдис помещен был в одиночную секретную камеру, возле которой тоже находился постоянный часовой из состава караула. На прогулку арестованный выпускался всегда отдельно от прочих арестантов с конвойным. Ежедневно посещая его камеру, я ни разу не получал от него никаких заявлений на обиды и притеснения, а тем более побои. От надзирателей же я несколько раз получал доклады, что Гайдис очень часто отказывается от обеда и ужина, довольствуясь одним чаем и булкой».
2) Опрошенный 18 ноября старший надзиратель Харбинского арестного дома фельдфебель Федор Иванович Митинпоказал: «Хозе Гайдис все время до отправки содержался в одиночной камере, под охраною отдельного часового, из состава караула. Никаких жалоб от него на надзирателей не получал, да надзиратели к нему и не могли иметь особого отношения, так как он даже на прогулку выпускался отдельно от прочих арестантов, под охраною особого часового. Знаю, что Гайдис часто не брал для себя казенного обеда и ужина, а предпочитал довольствоваться чаем и булкой, о чем я докладывал поручику Гельднеру. Больше показать ничего не могу».
3) Опрошенный 13 ноября младший надзиратель Харбинского арестного дома ефрейтор Филипп Матвеевич Логачевпоказал: «Хозе Гайдис сначала содержался в тюремной больнице, а когда выздоровел – в одиночной секретной камере № 12. Я и другие надзиратели до него совершенно не касались, так как у камеры всегда стоял часовой из состава караула, с этим часовым он выпускался и на прогулку, отдельно от прочих арестантов. Чтобы кто-нибудь обижал Гайдиса, я не видал и не слыхал ни от него самого, ни от других. Видел часто, что он не ходил за обедом и ужином, и даже сам предлагал ему принести, но Гайдис отказывался и говорил, что любит больше чай и булку».
4) Опрошенный 18 ноября младший надзиратель Харбинского арестного дома рядовой Василий Александрович Капитандал такое же показание, как и ефрейтор Логачев.
5) Опрошенный 19 ноября санитарный городовой врач, заведующий больницей Харбинского арестного дома Николай Александрович Желудковпоказал: «Хозе Гайдис лежал в больнице очень долго, притворялся, что болят пятки ног, в медицинской помощи не нуждался. Жалоб от него никогда и ни на что я не получал, точно так же не слыхал, чтобы он кому-нибудь жаловался. Больше показать ничего не имею».
Подписал: штабс-ротмистр Пономарев
Верно:За старшего адъютанта поручик [неразборчиво]
ШТАБ ВОЙСК ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА
УПРАВЛЕНИЕ
В Главное управление
генерал-квартирмейстера Генерального штаба [71]
Отделение разведыват.
3 сентября 1906 г. на № 278
№ 5330
г. Харбин
Несмотря на тщательное наведение справок по делу английского подданного Иосифа Геддеса (он же Хозе Гайдис), восстановить истину и выяснить справедливость или, наоборот, ложность показаний этого лица не представляется возможным, как вследствие утери некоторых документов, так и по самой сущности обвинений о произведенных насилиях, по которым следов, если о них не было заявлено своевременно, не могло сохраниться.
71
ЦГВИА СССР. Ф. ВУА. Д. 29085. Л. 139—140 об.
Заявления Геддеса сводятся в общем к жалобам на дурное обращение с ним: I – в Мукдене и II – в Харбине.
I. В отношении первого его местопребывания из имеющейся переписки удалось только восстановить, что Геддес был отправлен из Тяньцзиня 12 декабря и прибыл в Мукден 14-го того же месяца, где был, вследствие просьбы нашего консула в Тяньцзине Лаптева, переданной чиновнику по дипломатической части при Главнокомандующем, помещен на Мукденском этапе, по-видимому, под строгим надзором. Причины, вызвавшие принятие таких мер против него, указаны в прилагаемых в копиях двух письмах частного характера консула Лаптева.
Как в этих письмах, так и в последующей переписке, относящейся к июню и декабрю 1905 г., консул Лаптев считает его португальским подданным (что имеет значение, так как г-н Лаптев состоял также консулом Португальского правительства) и только в ответной депеше варшавского генерал-губернатора генерала Скалона29 января с. г., сообщающей о последовавшем освобождении Гайдиса, он назван великобританским подданным. Когда произошла эта перемена и отчего Гайдис скрыл от Лаптева свое подданство, остается непонятным.
Упоминаемый Гайдисом в его заявлении доктор Персиц – лицо, действительно находившееся при нем в бытность его содержания в Мукдене. По наведенным справкам Персиц состоял на действительной службе в качестве рядового 4-го железнодорожного батальона (а не капитаном, как говорит Гайдис), именовал себя в то же время доктором философии, находился в Управлении транспортов при Главнокомандующем, где исполнял, по-видимому, поручения генерала Ухача-Огоровича по тайной разведке и поддерживал связь между армией и Тяньцзинем (консулом Лаптевым и полковником Огородниковым).