Русская рулетка. Заметки на полях новейшей истории

Соловьев Владимир Рудольфович

В основе всех преобразований лежал ген спекуляции, гигантские состояния добывались на игре в разнице цен и кредитных ставок, на возможности хапнуть куски госсобственности за счет близости к своим младореформаторам. юзже, когда отгремели все детские схемы финансовых пирамид, вылезла на поверхность чудовищная залоговая приватизация.

Я не думаю, что существует хоть один человеке России, не понимающий всю преступность этой затеи. Скорее, оценка ей дается иная – не надо трогать, а то опять будет передел, но тут уже будет действовать шариковщина. Oправдать несправедливость с помощью ее усугубления – это типичная рабская мысль, очень характерная для России, и все россияне готовы в нее верить благодаря историческому опыту.

У

такого подхода есть свои разновидности: не надо трогать приватизацию, а то пострадают сотни тысяч граждан, принявших в ней участие. Этот посыл в данном случае неприменим, так как залоговых аукционов было не много, и речь в первую очередь идет именно о них. Ну и абсолютно гениальный резон: надо либо наказывать всех, либо никого, а иначе получается избирательное правосудие. Здесь, конечно, на ум приходит дело ЮКОСа и суд над Ходорковским со товарищи. Примечательная логика, если ее применить к криминальным преступлениям, то суд над Чикатило невозможен, пока все насильники не будут пойманы.

Мне гораздо ближе логика наказания всех, но, может быть, не сразу, а в каждом конкретном случае проводить расследование и суд.

Залоговые аукционы – образец аморальности, самые лакомые куски государственного пирога были розданы финансистам вторых выборов Ельцина с такой наглостью и лихостью, что теперь некоторыми это воспринимается как предпринимательская жилка. В чем жилка? В том, чтобы купить госсобственность на госденьги, которые временно оказались размещенными на счетах банка финансовой группы, покупавшей нефтяные месторождения? А может, в том, чтобы провести аукцион между компаниями, которые принадлежат партнерам Березовскому и Абрамовичу, и, используя административный ресурс, не пустить на аукцион реальных игроков, а позже кричать, что все по закону? Или, может, эта самая предпринимательская жилка кроется в том, чтобы приобретать за доллар тысячи или скупать на миллиардные дивиденды от абсолютно аморальной пелки игроков для своего английского футбольного клуба и рассуждать о священном праве частной собственности? Оправдать залоговые аукционы невозможно, именно борьба за их легитимизацию и передел и привела к существованию почти всех политических партий современной России.

Но, даже украв ресурс, спекулянты не могут заставить его работать. Чуть легче обстоит дело в сырьевых отраслях, где на сворованный кусок можно пригласить западных экспертов, которые за тебя все разжуют, ну а уже проплаченные средства массовой информации раструбят о тебе как об эффективном и прозрачном менеджере.

Забавно, что в войне мнений о Ходорковском совсем не звучат голоса предпринимателей, особенно тех, которые в то время находились поблизости, а уж им-то есть что рассказать. Почти у каждого олигарха есть свое маленькое и не очень кладбище из неугодных мэров и управленцев тех городов и предприятий, которые они захватывали. Вчерашние комсомольцы вежливо приезжали и вместе с бандитами заставляли мэров принимать векселями уплату местных налогов, да еще и на пустые компании. А возмущение с их стороны прерывали пулей. Они приходили в конторы нефтяников старой формации и выгоняли их, заставив переписать все на себя.

Современные олигархи абсолютно родом из спекулянтов и бандитов, и комсомольское прошлое им не мешало. Когда одно из месторождений по протекции Коржакова, что тоже, мягко говоря, вызывает нарекания, не досталось ЮКОСу, то Невзлин пришел к новому владельцу и сказал:

– Верни, а то ведь все равно отберем, теперь ведь Коржаков никто, а будешь сопротивляться – грохнем.

Так как беседу он вел с классово чуждым и очень матерым человеком, то ответ его не порадовал: – Ты, комсомолец гребаный, ты понимаешь, на кого пасть открываешь, сейчас отдам тебя в свой колбасный цех и буду год из тебя колбасу жрать.

Это довольно типичные деловые переговоры того времени.

Олигархов и примкнувших к ним чиновников (а

среди них оказались почти все ныне ассоциирующие себя с правым флангом и многие партийные и хозяйственные деятели старой формации) объединяло одно общее дело – разграбление страны. Эти люди не могли платить налоги, сама идея им казалась смехотворной. Кому? Для чего? Нарушая закон в глобальном, зачем соблюдать его в мелочах. А как вам гениальное изобретение ЮКОСа – нефтесодержащая жидкость? Это что?

Молодые мальчики грабили бюджет и разоряли природу – по оценке многих экологических организаций и господина Митволя, вряд ли когда-либо еще в истории велась эксплуатация нефтяных месторождений столь варварским способом и с такими жуткими экологическими последствиями.

Но все это было далеко от Москвы и далеко от средств массовой информации.

Бандиты всех мастей не причинили такого ущерба России, как олигархи.

А сам термин олигархи в современную российскую политологию ввел Борис Ефимович Немцов.

Грабительские годы войн не приводили ни к обновлению основных фондов, ни к рестуктуризации экономики, ни к появлению новых производств. Наивные иностранцы пытались открыть здесь свои сборочные производства и быстро терпели фиаско, как Сименс в Зеленограде. Они не понимали, как можно работать при столь сумасшедшем налогообложении и полном чиновничьем беспределе. Ответ-то прост – работать нельзя, но грабить в доле можно.

Если сразу после перестройки желание купить подешевле, а продать подороже ограничивалось хоть каким-то страхом перед еще существовавшей правоохранительной машиной, а сделки искались, но не вынуждались, то теперь времена изменились.

Полное уничтожение органов правопорядка и в первую очередь КГБ, как классово чуждых репрессивных органов, лишило мошенников всяких сдерживающих препон.

Однако и развал КГБ не был ими заказан, а произошел из-за панического страха Ельцина, который, заняв должность секретаря областного комитета, уже проверялся именно этим ведомством. Выгоду же из всего безобразия извлекли именно злоумышленники всех мастей, и прежде всего казнокрады и мздоимцы.

Теперь можно было заставлять продающую сторону ипти на любые уступки, все методы были хороши, никакой закон не действовал. Любая попытка правоохранительных органов вмешаться могла быть пресечена звонками с самого высокого уровня, вплоть до Кремля. Очевидно, что дважды милиционерам объяснять не надо, и при издевательском финансировании они уже сами становятся участниками рынка, на своем уровне крышуя, продавливая и нарушая закон. Так что оборотни появились году так в 1992-м и с этого момента никуда и не уходили.

Выжить в этой обстановке малому и среднему бизнесу было невозможно, а так как, несмотря на все усилия олигархов, в стране по-прежнему существовало население, а часть из него бюджетники и им надо было кидать какую-то кость, то что-то в казну приходилось собирать. Со своих в полной мере им брать неловко, поэтому не воровской олигархический, а реальный бизнес трясли как липку, принимая такие законы, что выполнить их нельзя было никогда. Это и привело к удивительно медленному темпу роста малого и среднего бизнеса, зато при замечательных показателях крупного. Не дай бог вам было вырасти до заметного размера, как вам тут же объясняли ваше место и, используя либо бандитов, либо свою судебную систему, похищали ваше имущество. Очень просто – следите за рукой, вот у вас есть заводик, хоп-па – теперь его нет. И вот судебное решение из какого-нибудь города Пупска по иску гражданки Хрюкиной, о которой вы и слыхом не слыхивали, ах да, вот еще и подозрение есть, что вы этот, как вас там, – бандит, так что извольте проследовать в следственный изолятор, ведь другие меры пресечения у нас только на бумаге, счета вашей компании мы пока заморозим, следствие все-таки идет, ну а через полгода-год вас выпустят – либо разоренным, либо отписавшим все свое нужным людям.