Русская рулетка
Шрифт:
Видимо, такого он от меня не ожидал, присмирел и спор не продолжил. Коньяк из стакана перекочевал в его желудок, и он сказал:
– Смотрю я на вас и все больше понимаю, почему ваш отец такую характеристику на вас давал. Решительная вы женщина, видно, много литературы в Женеве читали, просветили вас там хорошо... Вот в таком духе и продолжайте в Париже, у вас хорошо получается. Я хочу вам дать один адрес. Когда окажетесь в Париже, подробно пишите обо всем и посылайте... хотя бы раз в месяц по этому адресу.
– Наверное, я неправильно объяснила вам в тот раз. Я никаких писем, рассказов и дневников посылать вам не буду и адреса не возьму. У меня характер
Ну вот, наконец-то они от меня отстанут, но разозлятся.
– Я прошу вас никому и никогда не говорить о наших встречах и разговорах, - тихо произнес "николай иванович", глядя в свой пустой стакан.
– Конечно, не буду! Это я вам обещаю, я не из болтливых.
– На это-то мы и рассчитывали, надеялись, что сотрудничество наше будет взаимовыгодным...
На этом наше свидание закончилось. Моя уверенность, что мне откажут в поездке к Никите, была стопроцентной! Я пришла домой и проплакала всю ночь.
Через полтора месяца меня вызвали в ОВИР для получения паспорта на поездку во Францию. Чуть позднее у меня состоялся разговор с отцом, который прямо сказал, что мой случай рассматривался в Москве и все висело на волоске. Неужели мне и нашим отношениям с Никитой придается столь государственное значение? Это же все бред! Кто я? Очередной винтик в заржавевшей машине ГБ, каких сотни. Ну не вышло у них меня ссучить, так выйдет с другими. И дался им Никита с его мистическими разведками мира. Неужели они будут терзать теперь Ивана и меня ради каких-то рассказов о том, что ест на завтрак Игорь Александрович Кривошеин, отец Никиты, сколько водки вливают в себя его друзья или с кем "живут" эмигрантские красавицы. Я твердо решила, что все без исключения расскажу Никите и его родителям, ну а какова будет их реакция, увидим. Отец мне давал напутствие перед дорогой: "Ты ни в коем случае не должна отказываться от советского паспорта. Даже если Никита будет настаивать. Ивана тебе тогда не видать!"
Стояло начало декабря, со слякотью черного снега под ногами. Поздно вечером я поцеловала маму, спящего Иванушку, и мы вышли с отцом на улицу к такси. Он провожал меня. Вот мы выехали на набережную Невы, на горизонте подсветка Смольного монастыря, ангел Петропавловки, Летний сад... Я попросила шофера поехать своим маршрутом. Слезы потоком омывают мое лицо, я захлебываюсь в слезах, я последний раз еду по любимому городу, прощаюсь с ним навсегда. Мой сын уплывает от меня в ночи с каждой минутой, я не в силах уже остановить колесо судьбы, назад пути нет, меня мчит вперед в полную неизвестность и, может быть, в пропасть. Отец видит мои слезы и мрачно молчит.
На платформе, за минуту до отхода поезда, он прошептал мне в ухо: "Уезжай из этой страны. Никогда не возвращайся. И все расскажи Никите. Он поймет".
Буря
Из проповеди митрополита Антония Сурожского
Так же, как Петру и другим Апостолам, нам трудно поверить, что Бог мира, Бог гармонии может находиться в самой сердцевине Бури, которая, кажется, готова разрушить нашу безопасность и лишить нас жизни.
Христос остался один, на берегу, в уединенности и молитвенности, а Его ученики отправились через море. Они рассчитывали на безопасное плавание, но на полпути их настигла буря, и они поняли, что им угрожает гибель. Страх и ужас охватил их!
И внезапно среди бури они увидели Господа Иисуса Христа. Он шел по бушующим волнам, среди разъяренного ветра и вместе с этим в какой-то пугающей тишине. Ученики закричали от волнения и страха, они подумали, что это призрак, они не могли поверить, что это Он. А Иисус Христос из сердцевины клокочущей бури произнес им: "Не бойтесь! Это я, подымите головы ваши, потому что приближается избавление ваше..."
Нам трудно поверить, что Бог может находиться в сердце трагедии; и однако это так. Он находится в сердцевине трагедии в самом страшном смысле, трагедия человечества и каждого из нас - это отделенность наша от Бога, мы часто не ощущаем Его. Все Царство Божие внутри нас, а мы не чувствуем этого и не понимаем. Господь протягивает нам руку и говорит "не бойтесь, я с вами", а мы, как эти ученики, мы находимся в том же море, буре, ужасе гибели, мы в оцепенении, страхе, мы парализованы и веры нам не хватает.
Петр захотел идти из лодки ко Христу. Не это ли мы делаем все время, когда чувствуем опасность? Когда разразится буря, мы спешим к Богу изо всех сил, потому что думаем, что в нем спасение от опасности. Но если мы будем оглядываться на волны, вихри и на нависающую угрозу смерти и не верить до конца Господу и Его помощи безраздельной - мы, как Петр, начнем тонуть.
И в тот момент, когда мы чувствуем, что нет надежды, что мы гибнем, что если у нас в это последнее мгновение хватит веры и мы закричим, как Петр: "Господи! Я тону! Я погибаю, помоги мне!" - Господь протянет нам руку и поможет нам.
И поразительно и таинственно говорит нам Евангелие, что "в то мгновение, когда Христос взял Петра за руку, все они оказались у берега".
* * *
Чтобы ни у кого не вызвать подозрений, что уезжаю навсегда, я собрала только два чемодана. В них были положены фотографии: дедушки, бабушки, мама в ролях, отец, Иван, немного моих детских с няней. Я взяла папку со своими работами, изданные книги, шесть маленьких серебряных ложечек (еще прабабушки), крохотный гобеленчик (исторический) из спальни наследника цесаревича Алексея, хранившийся в нашей семье, скатерть, вышитую моей нянечкой, остальное пространство чемоданов занимали носильные тряпки.
Сознание, что началась новая жизнь и обратно дороги нет, не покидало меня с момента, когда я поцеловала спящего Ивана, закрыла дверь нашей квартиры и попрощалась с нашим семейным гнездом. До мелочей знакомые предметы, с детства меня окружавшие, фамильные реликвии, библиотека деда и бабушки, атмосфера их присутствия и продолжение жизни в этих предметах - все уплыло навсегда. Мне было тридцать пять лет, позади оставались неплохая художественная карьера, друзья, любимый город... Всё начиналось с нуля.
Радость от предстоящей встречи с Никитой омрачалась разлукой с сыном. Страх переехал границу вместе со мной. Долгие годы я жила с постоянным чувством гнета, а последние события повергли в состояние безнадежности. Предчувствие гибели уже не только моей, а и сына, мамы, Никиты, не покидало меня. Угрозы со стороны "николая ивановича", их желание победы над нами было вполне реально.
Как только мы увиделись, я рассказала обо всем Никите и его родителям. Помню восклицание Нины Алексеевны: "Я так и знала!" В течение недель двух я подробно описывала Никите события, нас соединившие. Сразу возникло решение вытягивать Ивана и, конечно, ни в коем случае не возвращаться мне назад. Мы встретились с Никитой так, будто вчера расстались в женевском аэропорту, год и три месяца постоянной переписки сыграли огромную роль в наших отношениях. Наша любовь с первого взгляда стала еще горячее и надежнее.