Русская военно-промышленная политика 1914—1917
Шрифт:
Не больше успеха имели и другие предложения частных предпринимателей (к тому времени поступили предложения от а. о. «Пулемет», группы Русско-Азиатского банка и ряд других). «Главным мотивом» отказа великий князь выдвигал тот факт, что срок готовности заводов слишком отдален и «в нынешнюю войну эти заводы никакой пользы принести не могут», тогда как «цены у всех предпринимателей поставлены военного времени»; они хотят путем контракта закрепить эти повышенные цены на долгое время, так как «прекрасно сознают, что по окончании первого заказа им придется либо закрыть завод, либо довольствоваться самыми ничтожными заказами». «Еще аргумент, говорящий против допущения постройки частного завода»: частный завод, не имея своего подготовленного технического персонала, будет переманивать инженеров и хороших мастеров «из наших заводов».
Общее заключение великого князя сводилось к тому, что «все внесенные предложения
Ту же позицию заняло совещание, созванное 14 апреля 1915 г. под председательством Вернандера. Сравнив с разных сторон выгодность частного и казенного предприятий, совещание высказалось за казенные заводы. При этом представитель Государственного контроля напомнил, что не так давно в Думе «возбудил большие прения и едва не послужил поводом для запроса правительству заказ морским министром орудий Царицынскому заводу РАОАЗ». Против «насаждения новой отрасли частной промышленности» высказался и товарищ министра финансов Кузьминский. Совещание одобрило строительство четвертого казенного ружейного завода стоимостью в 31,2 млн. руб. (на 450 тысяч винтовок в год)[38] и сталелитейного стоимостью в 39 млн. руб. По оценке Лукомского, в результате совещания выяснилось, что «в ближайшем по крайней мере будущем нет возможности рассчитывать на благоприятное разрешение вопроса о постройке частного ружейного завода».
Повторное обсуждение плана строительства ружейных заводов Советом министров, состоявшееся 29 мая, резко выявило различие в подходе правительства к казенному и частному заводскому строительству. Возражая Сухомлинову, министр финансов Барк и государственный контролер П.А. Харитонов вновь ссылались на неудачный опыт устройства орудийного завода РАОАЗ в Царицыне и призывали к осторожности: в результате этого опыта «казна получает иностранные пушки по явно преувеличенным ценам», так как заказы пришлось передать в Англию. Содействие возникновению частного предприятия, «работающего исключительно на нужды государственной обороны» и обеспеченного заказами казны, «в лучшем случае равносильно» постройке частного завода на казенные деньги, а иногда сводится «к созданию лишь посредника» между казной и заграничными фирмами. Но с ними лучше уж иметь дело «без всяких дорого оплачиваемых комиссионеров». Совет министров «признал всю вескость» возражений Барка и Харитонова против частного завода.
Еще в марте Сухомлинов увидел, что нужно подумать, как теперь ликвидировать дело о ружейном заводе РАОАЗ. Его помощник стал добиваться от Балинского добровольного согласия считать этот заказ несостоявшимся. Не без труда, лишь к осени удалось Лукомскому в частных совещаниях с банкиром Я.И. Утиным, одним из директоров РАОАЗ, провести, по его словам, «такую комбинацию, в силу коей банки отказывались в пользу казны от заказанных ими станков для завода, а казна им обязывалась уплатить» за станки «с прибавлением известного коммерческого процента». Речь шла, как выяснилось позже, о заключенных «Виккерсом» 1–4 июля 1915 г. с фирмой Pratt & Witney (Connecticut) контрактах на 2500 станков с приспособлениями, запасами резцов, комплектами лекал, рассчитанными в конечном счете на изготовление до 1000 винтовок в 9-часовой рабочий день{159}.
12 августа РАОАЗ, только что в очередной раз подвергшееся резким нападкам правых в Думе за то, что оно мешает развитию казенных заводов, согласилось продать Военному министерству заказанные в США станки{160}.[39] В конечном счете, как сообщил позднее думской комиссии военный министр А.А. Поливанов, «ведомство окончательно остановилось» на мысли об устройстве еще одного казенного, а не частного завода, чтобы довести «производство всех казенных заводов в совокупности» до полного обеспечения «выяснившейся на опыте текущей войны потребности». Совет министров одобрил этот замысел и 27 ноября 1915 г. отпустил 2 млн. руб., необходимых для начала работ в 1915 году. 5-й Екатеринославский казенный ружейный завод, подобно 4-му ружейному, 2-му сталелитейному, 4-му пороховому и др., позднее рассматривался как один из объектов «программы Маниковского».
При обсуждении законопроекта о Екатеринославском заводе в думской комиссии снова была подчеркнута желательность именно казенного завода. «И частный завод пришлось бы фактически строить на казенные
Тульский оружейный завод
Винтовочное производство на Тульском заводе было «сведено до состояния почти полной остановки». «Возвращаясь из Самары, — писал великий князь Сергей Михайлович царю в сентябре 1911 г., — я остановился в Туле и осматривал оружейный завод… Собственно говоря, этот завод уже почти не оружейный, потому что винтовок-то он делает только по 50 шт. в день»{162}.
В 1913 г. Тульский завод участвовал в изготовлении заменяемых деталей винтовки и, пополнив оборудование, взялся за взрыватели; был отмечен наибольший за все предвоенные годы выпуск изделий. Деятельность завода, согласно разъяснениям ведомства в Думе, «усиливаясь за последние годы, к 1913 г. достигла крайних пределов напряжения», новые станки уже негде было ставить; началось строительство еще одного корпуса, так как «во многих мастерских теснота… не только вредно отражается на производительности работ, но и грозит в некоторых местах провалом балок»{163}. Тогда же завод получил предписание ГАУ запланировать на 1914–1916 гг. изготовление 348 436 винтовок и еще 40 тысяч стволов (из болванок с Ижевского завода). Как показал В.А. Сухов{164}, накануне войны на Тульском (как и на других ружейных заводах) «консервации производства не было». Наоборот, шла реконструкция — расширение мастерских и постройка пулеметного корпуса; росла численность рабочей силы; устанавливалось много новых станков из Германии, было освоено копирование ряда типов металлообрабатывающих станков. В течение трех лет, по 1916 г. включительно, должны были быть сооружены новые здания, для чего приобретен участок земли, построены мартеновские и тигельные печи, расширен ряд цехов. Реконструкцию тормозило, как и в Ижевске, отсутствие специалистов-архитекторов и строителей, способных составить и исполнить столь крупный и сложный проект. В 1913 г. завод объявил конкурс на составление проекта, но «несмотря на огромное количество фирм, к которым был обращен запрос, было прислано всего лишь два проекта», причем из них один оказался, как выяснилось, «вовсе неудовлетворительным», второй же (московская проектно-строительная фирма «Инженерное дело»{165}) потребовал длительной доработки.
Если в июле 1913 г. Тульский завод получил задание довести выпуск винтовок до 3 тысяч в месяц, 2 августа 1914 г. — до 10 тысяч, то в декабре 1914 г. было предписано поднять производство до 700 в сутки (примерно такой нормы завод должен был — в соответствии с «Большой программой» 1913–1914 гг. — достигнуть, при односменной работе, к 1915 г. «на случай войны»). За август — декабрь 1914 г. ТОЗ изготовил 45 848 винтовок. В 1915 г. завод перешел к круглосуточной работе при двух нерабочих днях в месяц (длительность рабочей смены достигала 11–12 часов, со сверхурочными часами — 14), к увеличенной скорости резания, к ручной подаче у станка, к облегченным условиям приемки; допускалось ухудшение качества продукции. Удалось закупить более 1000 станков за границей, а некоторые изготовлялись в собственном станкостроительном отделе. Начальник ТОЗ в самом начале войны уведомил ГАУ, что «усилить выход ружей теперь же можно только одним способом» — отказавшись от использования вольфрамистой стали; стволы из мартеновской стали «менее прочны, но все же вполне пригодны», такая сталь «легче обрабатывается» и требует меньшего расхода рабочего инструмента. Поставщик ствольных болванок, Ижевский завод, получит возможность высвободить тигли для изготовления инструментальной стали. К середине 1915 г. суточный выпуск был доведен до 925 винтовок, к осени — до 1500, в декабре — превысил 1700. Рос также и выпуск взрывателей.
В апреле 1915 г. прошло ассигнование 3 410 000 руб. на расширение мастерских; в декабре — около 4 млн. на усиление пулеметного отдела (до выпуска 20 пулеметов в сутки). Первоначально, 24 июля 1914 г., ГАУ поставило заводу задачей довести выпуск пулеметов до 80 в месяц, то есть 900 в год; два месяца спустя Ставка потребовала увеличить этот показатель до 180–202. При потребности, исчисленной на октябрь 1915 г. в 2078 пулеметов в месяц, ТОЗ выпускал около 500 шт. (в 1916 г. — свыше 900 в месяц в среднем). Всего пулеметный отдел ТОЗ дал в 1914 г. 833{166},[40] в 1915 г. — 4251, в 1916 г. — 11 072 пулемета, увеличив, таким образом, производство более чем в 10 раз (за 1914–1917 гг. было выпущено 27 477 шт., ввезено 42 318){167}. Пополнение оборудования опережало расширение площадей: к концу войны пространство на один станок сократилось почти втрое.