Русская жена эмира
Шрифт:
Лебедев усмехнулся, закурил папиросу и продолжил:
– Вы меня удивляете. Вроде умный человек и вместе с тем такой наивный. Я не знаю,
какие у вас отношения с эмиром, но вы просто надоели ему или слишком много знаете.
Вот и решил он таким подлым образом избавиться от вас.
– Я ничего дурного не сделал эмиру, чтобы он питал ко мне злобу.
– Тогда это сделали ваши враги из окружения Алимхана, они оклеветали вас. Рассудите
сами, почему вы
произвести. Не кажется ли вам это странным?
Султанбек, опустив голову, и задумался над словами следователя. С минуту в комнате
воцарилась тишина. Затем чекист продолжил:
– Султанбек, я буду очень откровенен, но пусть это останется между нами. Одним
словом, наши военные с первых же дней знали о маршруте движения вашего отряда.
И опять тишина. А курбаши все молчал в раздумье.
– Я понимаю ваше состояние, - и следователь перешел на шепот.
– Скажите, когда вас
окружили в ущелье, что за бумагу вы съели?
Командир еле сдержал волнение, хотя глаза выдали его. Он сразу сообразил: кто-то из
его помощников проболтался, видимо, желая спасти свою жизнь. Однако это не помогло
им: всех расстреляли. Его ждет то же самое, как только курбаши станет им не нужен.
– То была просто карта нашего маршрута, - ответил Султанбек, а про себя сказал. – Вот
к чему он клонит.
– С каких пор обычная карта стала столь ценной, что пришлось уничтожать ее таким
способом. Что было указано на карте, кроме вашего маршрута?
– Ничего особенного, нам не хотелось, чтобы вы проведали о тайных тропах на
границе.
– А может быть, вы съели вовсе не карту, а письмо эмира для местных
контрреволюционеров?
– Нет, то была карта.
– Хорошо, пусть будет так. А теперь давайте поговорим о торговце Абул Касыме.
Говорят, его не раз видели в особняке Алимхана в Кабуле. Кажется, у них дружеские
отношения. Это правда?
101
– Я всего раз присутствовал при их беседе, и они говорили в основном о торговых
делах, о каракуле. Эмир занялся торговлей каракулем в Европе, и Абул Касым обещал
найти ему покупателей в Германии. Вот и все.
– И как же купец хотел помочь, через кого?
– Он сказал, что у него имеются друзья в Министерстве иностранных дел Германии.
– Странно, с каких пор это ведомство занимается экономическими вопросами? Ну,
ладно… Кстати, он не назвал имена немецких друзей?
– Упомянул два имени, но я запомнил лишь одно: Шимит. И вот почему. У моего отца -
да хранит его душу Аллах - в хозяйстве работал
Хороший был мастер, мог любую технику оживить. Да и разве немецкие имена
запомнишь, для нашего языка они такие трудные.
– Возможно, вы не знаете, но хочу сказать, что тот немецкий друг на самом деле -
сотрудник германской разведки в Туркестане. Видите, как все связано.
– Об этом я не ведаю ничего.
– Верю вам. И скажу больше: Абул Касым дважды нелегально проникал в Ташкент,
Бухару и встречался там с какими-то людьми. Когда мы пытались схватить его, то успел
бежать. Может, вам известно, с кем он тут встречался?
– О, мой друг, поверьте, об этом я ничего не знаю.
– А жаль, а ведь это важно и для вас. Суд учтет вашу помощь. Хоть намекните, кто бы
мог быть.
– Повторяю, я - человек военный, и говорил с эмиром только о делах, связанные с
походом на земли Советов.
– Просто удивительно, вы упорно не желаете спасти свою жизнь. Чем больше
сообщите нам нужных сведений, тем больше шансов остаться в живых.
– Об этом вы говорили много раз, но это лишь слова. Да и как следователь может
решить мою судьбу: жить мне или нет? Если вы были бы большим начальником, то в это
еще можно поверить.
– Вы не правы, Султанбек. Как раз от следователя многое зависит. Вот посмотрите
сюда: это папка, в которую я собираю все плохое и хорошее о вас. И если там плохих
сведений окажется мало, то вас пожалеют. Но может быть и наоборот. И это зависит от
меня. К примеру, я могу преподнести дело таким образом, что вашей вины окажется
совсем мало: мол, эмир взял вашу семью в заложники и принудил совершать походы в
СССР. Или из этой папки можно убрать все показания людей о зверствах ваших басмачей
над советскими активистами в прежние годы. Тогда у суда не будет серьезных причин
для расстрела. А вы говорите, что я никто.
Хотя Султанбек все думал и молчал, в его лице что-то изменилось.
– Я чувствую, вам хочется сказать мне что важное, но не можете решиться, - такими
словами чекист пытался подтолкнуть курбаши к признанию. – Не мучайте себя. Дело
эмира проиграно, Советская власть с каждым годом становиться сильнее, и никто не
сможет ее победить. Буду предельно откровенен и, надеюсь и это между нами: я тоже не
совсем доволен Советской властью, и все же надо выживать и приходится служить ей.
Нет выбора, потому что надо кормить двоих детей, да и самому хочется нормальной