Русская жизнь. 1968 (май 2008)
Шрифт:
* ГРАЖДАНСТВО *
Евгения Долгинова
Гибель гидролиза
Семнадцать суток отчаяния
I.
Приходил Конев Юрий Борисович, слесарь КИПиА. Звал меня:
– Пойдем, Евгения, я почитаю…
Мы садились на скамейку во дворе, перед свежей пашней (огороды сбегают к бежевому заливному лугу с заводями, к реке Лобве, в этом году еще не поднявшейся) - и он доставал распечатку или школьную тетрадь. В стихах Юрия Борисовича - острых, злободневных социальных сатирах - рифмовались «Россия» и «мессия», «Ивдель» и «видел», «спирт-этил» и «обмыл». Он читал тихо, медленно и торжественно.
Доили нас в четыре сиськи,
Сосали
Народ стоял, и были мысли:
Зачем пришли мы в этот мир?
– Еще?
– Еще.
Но где же ты, закон суровый? Как до такого мы дошли?! Ведь все поверили в «мир новый», А нас опять слепцы вели.Я слушала, думала: откуда слепцы, когда очень даже зрячие и дальнозоркие и ведали, что творили. Вот от какой доброты рабочие всех оправдывают, всех понимают и наделяют злую волю инвалидностью по зрению?
– А почему товарищам не почитаете?
– Не хочу расстраивать. И так на пределе.
Во двор выходили продышаться, как говорят на Урале, «голодующие», - зябли, кутались в куртки, несмотря на жару. Выходила штукатур Галя Габова - 44 килограмма живого веса, а неделю назад было 52, и совершенно прозрачная, невесомая блондинка Света Кроликова несла по склону таз для стирки. Ее шатало. Она приветливо улыбалась и пыталась держать спину. «Может, «Скорую?» - «Нет-нет, сейчас пройдет». Шел двенадцатый день голодовки рабочих Лобвинского биохимического завода в поселке Лобва Новолялинского района Свердловской области.
Голодовка длилась 17 дней - с 28 апреля по 15 мая. Начинали 19 человек, закончили 7. Андрей Абузяров, профсоюзный лидер, три дня голодал с товарищами, потом, по настоянию областного Росхимпрофсоюза, вышел: надо руководить, общаться со СМИ и заниматься распределением тех немногих средств, которые выдавали за февраль. Семеро человек оставались в больнице, четверо долечивались дома, и еще семеро достояли до финала, который трудно назвать безусловной победой, - они получили половину задолженности, а вторую должны получить до 21 мая включительно. Так что еще, может статься, что в день, когда выйдет из типографии этот номер журнала, старшему варщику Михаилу Пацюкову, хозяину частного дома на улице Уральских танкистов, где проходила голодовка, снова придется везти к себе минералку и глюкозу, а мужчинам и женщинам - опять раскладывать матрасы и топить печку с военной звездой на заслонке. Не дай Бог, конечно, - но совсем не исключено.
II.
Лобва - шеститысячный поселок в 320 километрах севернее Екатеринбурга. Отличные дороги, тайга, реки, два предприятия - биохимический (бывший гидролизный) завод и лесокомбинат - смежные производства: гидролизный процесс идет на опилках комбината. В соседнем Североуральске, на шахте с дивным названием «Красная шапочка», тоже недавно голодали («голодовали») - но там требовали, по крайней мере, повышения зарплаты, лобвинские же требовали ее наличия - физических денег за несколько месяцев прошлого года и за несколько месяцев года текущего. (На московского человека должны произвести впечатление суммы многомесячных задолженностей, ради которых все претерпевалось, - от 25 до 72 тысяч, месячные оклады столичного клерка и менеджера средней руки). В таком положении - почти все из 514 сотрудников Лобвинского биохима.
Первый «социальный взрыв» в поселке Лобва прогремел в августе прошлого года, когда завод стоял, а его собственник сидел в СИЗО. Рабочие (тогда их было 700), с апреля не видевшие денег, митинговали, объявляли бессрочную забастовку и собирались перекрывать федеральную трассу на Серов; тогда явилось из Екатеринбурга руководство, объясняло-уговаривало, клялось и божилось, ну а самое главное - обещало, что помирающий биохим будет жить и работать, восстановит лицензию, со всеми расплатится и всем воздаст по справедливости. «У нас нет денег даже на хлеб. Мы хотим, чтобы у нас была возможность просто жить. Если завод закроется, 700 человек останутся без работы, другой в Лобве практически нет», - писали рабочие Уполномоченному по правам человека. Тогда деньги нашел зампред правительства Свердловской области, лицензию вернули в октябре, в ноябре приступили к работе, директора осудили на год условно за невыплату зарплаты - и должны были бы, по идее, начаться новая жизнь и возрождение, но снова пошел ноль, и снова - голодный паек. Бастовать и голодать собирались в феврале, потом в середине апреля, верили всякому уговору, всякому обещанию, 28 апреля начали.
Общее место - рассуждения о «карме», и в новом веке преследующей гулаговские великие стройки; здесь, как и по всему Северному Уралу, была своя зона - Лобвинлаг, один квартал и сейчас называют Спецпоселок, а многие работники ЛБЗ - потомки ссыльных, раскулаченных спецпереселенцев. Гидролизный завод построили в 1944 году - технический спирт поставляли фронту, потом, в мирное время, - оборонке, авиации, фармакологии, завод был, что называется, градообразующим, имел мощную социалку, строил отличные дома, а потом случилось то, что случилось повсеместно - приватизация, скупка акций, в 1995 году завод перешел в руки тогда еще юного олигархического дарования Павла Анатольевича Федулева, или Паштета, как любовно звали его коллеги по бизнесу. И постсоветская биография Лобвинского гидролизного стала развиваться по законам экономического триллера, перед которым отдыхают все «Промзоны» и «Охоты на изюбрей», и одновременно - авантюрного романа.
Про Федулева много писали в начале 2000-х и вспомнили недавно, в апреле этого года, когда полуторагодичное следствие завершилось-таки, ко всеобщему удивлению, судом и приговором в девять лет лишения свободы. Этот приговор называют первым в России обвинительным, вынесенным за рейдерство. Павел Анатольевич, в 90-е годы - лучший промышленник Свердловской области, занимался захватом крупнейших уральских предприятий. Широта интересов - прямо-таки леонардовская: он брал все - от гидролизных заводов (было их в области три, остался один) до Качканарского горно-обогатительного комбината, от Екатеринбургского мясокомбината до легендарного Уралхиммаша; всего в активах Павла Анатольевича до последнего времени числилось около 20 крупных захватов. Федулева судили только по одному эпизоду - захват рынка «Оборонснабсбыта», а если бы прошлись по всем прочим, набралось бы, наверное, не на одно пожизненное. В анамнезе федулевских бизнесов - кровавая каша из конкурентов, схватки с уралмашевскими, дружба с губернатором и война с ним же, поддельные векселя, аресты и освобождения. История эта, впрочем, довольно подробно (хотя и противоречиво) описана, и речь сейчас не о ней - а о людях, попавших под долгое эхо бизнес-войны.
III.
29 апреля «Уралсевергаз» отключил завод (давно работающий только на газе) за долги в 83 млн. рублей. Около 20 миллионов ЛБЗ должен рабочим, плюс давно уже ничего не давал в бюджет. Катастрофу объясняют причинами будто бы объективными: во-первых, с 2006 года, пока Павел Анатольевич томился под кровавой пятой юстиции, завод был захвачен так называемой «косаревской группировкой». «Захватчики поработали - вывозились активы», как сказала коллективу Елена Копытова - молодая женщина в статусе «представитель собственника», а в жизни - супруга (или гражданская супруга, неважно) Павла Анатольевича и мать его двоих детей. (Нормальное дело - вторая волна имущественных переделов: на вотчины ослабевших захватчиков налетают новые захватчики, потом предприятие отбивают, потом опять. Большой индустриальный пинг-понг. Так же, например, захватили Екатеринбургский мясокомбинат - владелице его основного пакета акций, пожилой даме Людгарде Ведровой, по совместительству матери Федулеева, якобы угрожали, и она послушно подписала все что нужно; но теперь большое мясо снова во владениях семьи, и, как говорят рабочие, со счетов обескровленного, подыхающего биохима сняли предпоследние 15 миллионов, чтобы покрыть налоговую дыру на ЕМК. Тяжелые годы настали: в одном месте подлатают - в другом рвется, и так по всей федулевской империи). Тогда ОАО «ЛБЗ» пустили под банкротство, а для получения лицензии, согласно новому закону о государственном регулировании спиртопроизводства, создали ООО «ЛБЗ», и на заводе стали работать два предприятия - «ошка» и «ашка».
За время «захвата» (здесь кавычки, потому что вор у вора шапку украл) было утрачено место на рынке сбыта, пришли на смену спирты более дешевые и не менее качественные, а лобвинский оказался слишком дорогим по себестоимости. В итоге: склад забит спиртом - 8 мая было 28 тысяч декалитров из максимально возможных 32, деньги от его реализации и должны были пойти на выплаты рабочим, но этот спирт никто не берет. И не столько потому, что «рынок отторг», сколько из-за нежелания связываться с зачумленным собственником. Раньше достаточно было продать спирт любому частному лицу, а теперь - террор, распоясавшаяся гебня, ничего святого. Вот под Кушвой задержали КАМАЗ с 12 тоннами техспирта, расфасованными для розницы, сопровождал его менеджер ЛБЗ Ткачук - известный «Юра Мальборо», итог - уголовное дело. Судят членов азербайджанской группировки, занимавшейся розливом лобвинского спирта.