Русская жизнь. Мораль (май 2009)
Шрифт:
VI.
Второй раз бежать из России Артему Тарасову пришлось в 1997 году - он рассказывает, что однажды ему позвонили какие-то влиятельные милиционеры, которые предложили ему за шесть миллионов долларов выкупить у них его уголовное дело, которое, если Тарасов не заплатит, будет немедленно возбуждено. Сейчас об этой истории Тарасов говорит неохотно: «Все осталось в двадцатом веке»; в Лондоне он тоже пытался заниматься каким-то бизнесом, но ни в чем не преуспел. В Россию вернулся в 2003 году.
– Работал вначале у Вексельберга, пытался устроиться к Ходорковскому. Спасибо Невзлину и Ходорковскому, что спасли мне жизнь, - мы вели переговоры,
VII.
Сейчас Артем Тарасов работает советником гендиректора финансовой компании «Метрополь» Михаила Слипенчука; Слипенчук питает слабость к разного рода экзотическим пиар-проектам (запускал к Северному полюсу воздушный шар «Святая Русь», открывал в Шотландии памятник крейсеру «Варяг» и т. п.), и его советник Тарасов занимается одним из таких проектов - хочет поднять со дна Балтийского моря затонувший в 1771 году корабль Vrouw Maria с грузом картин, которые на этом судне везли в Петербург.
– Все картины в свинцовых ящиках, по швам пропитаны воском - все сохранилось! Финны нашли, где он затонул, стоит корабль на киле и две мачты торчат. Мы готовы его поднять, но это территориальные воды Финляндии, а Финляндия пока не разрешает ничего поднимать. Но мы очень далеко продвинулись - скоро Путин с Тарьей Халонен третий раз будет этот вопрос обсуждать. Сейчас финны выделили денег на исследование корабля под водой, но поднимать не хотят. Зато нам они уже разрешили принять участие в этом исследовании. Ну хоть первый шаг.
Еще у Артема Тарасова есть ООО «Ассоциация национальных викторин» и кабельный телеканал «Где и кто» с круглосуточными викторинами, в которые зрители играют на деньги. То есть хорошо, конечно, но олигархом - как тот же Вексельберг - не стал.
– Но еще собираюсь стать олигархом, и именно сейчас. Кризис - для роста полно условий, если знаешь, что делать. Сегодня я ощущаю себя очень ценным человеком, ко мне тянутся олигархи, спрашивают, что делать, - много лет они со мной не разговаривали, а сейчас поняли, что без меня не обойтись.
Словно в подтверждение его словам, Тарасову в этот момент звонят из приемной Александра Любимова - первый заместитель гендиректора ВГТРК хочет поговорить с Артемом Тарасовым о совместном проекте - какой-то лотерее. Тарасов разговаривает с секретаршей, выясняя, как проехать в офис телерадиокомпании на 5-й улице Ямского поля.
– Старый офис на Ленинградке знаю, а новый нет, - говорит он об офисе, в котором компания сидит уже лет пятнадцать, если не больше. 59 лет, сверхбогатство в прошлом и среднеклассная жизнь в настоящем. Голос на другом конце телефонной линии объясняет дорогу, и черт его знает, куда эта дорога приведет бывшего советского миллионера.
* ГРАЖДАНСТВО *
Евгения Долгинова
После травмы
Город и похабники
I.
Не говорят «оболгали» или, к примеру, «оклеветали». Говорят - «опохабили». «А город-то наш знаете как опохабили?» Так спрашивала официантка, и семислойная шерстяная старуха, продающая на главной площади сигареты «Перекур» из армейского пайка, и молодые призрачные милиционеры, выходящие из мглы и так же тихо в ней исчезающие, и монахини женского монастыря, и детский библиотекарь из поселка Зима, и - само собой - музейные работники, и конный тренер Рома, воспитатель владимирских тяжеловозов, и директор конезавода Лена - прекрасная тонкая женщина, и молодые финансистки Ольга и Ольга, и другие люди в магазинах и на площадях. Говорят - что интересно - кротко и весело, с любопытством и без малейшего негодования, приглашают разделить не возмущение, но удивление, оценить замечательное разнообразие человеческой глупости. Вот приехали, значит, молодые столичные люди кино снимать «про то, как одна женщина сына потеряла», - а в результате вышла чушь собачья, такой, понимаете, срам и порнография, такая жалость и беспомощность, и что за жизнь у этих художников, киноартистов этих, которые почему-то так не берегут себя, тратят деньги, силы, технику на такое, вот понимаете, гэ.
Главное, что похабство вышло бессмысленным, бесцельным, каким-то мучительно неточным, и я вспоминаю, что по Далю «похаб» - не только бесстыжий наглец, но и дурак, несчастный юродивый. К фильму Кирилла Серебренникова «Юрьев день» жители относятся как к темным речениям юродивого.
Химически чистую обиду, впрочем, мы тоже наблюдали, но только однажды. Ночью нас остановили гаишники: не горели фары и проезд под кирпич. Один был довольно пухл, а другой довольно тонок, но оба строги, важны и молоды. Московские номера вызвали у них что-то вроде ядовитой улыбки.
– Тут вот тоже приезжали, - услышали мы традиционный зачин, - снимали кино такое, «Юрьев день» называется…
– Опохабили?
– участливо спросили мы.
– Да не то слово… Я в Москве купил диск, посмотрел, плюнул… - и сержант сморщился, будто только что вышел от пьяного дурака-стоматолога.
Тут я догадалась, что только сложное, тонкое чувство нравственного превосходства удерживает молодых ДПС-ников от недорогой, но такой легкой мести. Они вертели в руках водительские права, думали, что делать с нами, идиотами, - и очень белый, известковый свет свежей, только-только восстановленной церкви, около которой мы стояли, заменял уличные фонари.
– Послушайте, ну как же так можно?!
– вдруг пылко, взволнованно заговорил старший, почти взорвался, - ну это же невозможно просто, немыслимо, Юрьев наш всего на пять лет моложе Москвы…
– И основан тем же человеком!
– добавил второй.
– Понимаете?
– Одним и тем же человеком основан, да. И как же так, нет, ну вы скажите, можно такое про нас придумывать? Такую грязь про нас зачем было сочинять?
Они взывали к общему родовому сопереживанию, к солидарности родства и вольного соседства, к общему родителю, наконец.
«Провинций нет, - вспомнился вдруг очень старый, дурацкий стишок Евтушенко, - написан свет на лицах… Есть личности, подобные столицам… Провинция - все то, что жрет и лжет…»
А что. Не такой уж и дурацкий стишок.
II.
Город Юрьев - в 65 км от Владимира, населения в нем всего 15 тысяч, застройка низкая, подворья и хрущевки. Как и многие города-памятники, входящие в Малое Золотое кольцо, он пребывает в трогательной, щемящей ветхости, эта осыпь, эта руинизация всегда входила в пакет некротического обаяния. Главная достопримечательность города - Георгиевский собор, построенный князем Святославом в ХIII веке, - красоты волшебной, умирающей, в белокаменной владимиро-суздальской резьбе; хранитель Сережа, отпирающий его для посетителей, каждый раз, кажется, физически страдает от туристического невежества, тупых фотовспышек, общего нашего щелкоперского уровня - и, благоговейно понизив голос, рассказывает историю собора, камен, росписей.