Русская жизнь. Вторая мировая (июнь 2007)

Коллектив авторов

Александр Краснов запомнился москвичам как создатель «альтернативной Москвы на отдельно взятой территории» - в Краснопресненском районе. Хождение во власть он осуществлял дважды, в начале и в конце 90-х. Оба раза «Республика Краснова» смогла продержаться недолго. Однако оставила неизгладимый след: глядя на нее из нынешнего времени, даже сам Краснов удивляется, что могло бы стать с Москвой и даже с Россией, перенеси федеральные власти его опыт на всю территорию страны.

– Вы застали время формирования новой России и даже сами участвовали в ее создании. Как в конце 80-х обычный московский интеллигент мог попасть во власть? Как вы туда прорвались?

–

 До конца 80-х годов я был нормальным человеком, далеким от политики. Окончил геологоразведочный институт. Работал начальником партии, руководителем экспедиции. Занимался прокладкой трубопровода из Каспия в Чечню, который сейчас пытаются возродить, подземным строительством, строил транспортные туннели на Кавказе, на БАМе, работал на метрострое. Однако 89-й год всколыхнул многих, в том числе и меня. В политику я попал через движение за экологию и защиту окружающей среды. В то время была у нас в районе общественная организация «Студенец», которая боролась за сохранение Краснопресненского парка, - я в ней занимался экспертизами. На определенном этапе мы поняли: чтобы чего-то добиться, кому-то из нас надо избираться в районный совет. Выдвинули меня. Ну, надо так надо! Пошел, избрался (кстати, я никогда не был членом КПСС). А там уже сработала логика борьбы, которая привела к тому, что надо было бороться за пост председателя районного совета. Снова победил. В результате я оказался во главе Краснопресненского района. Ничего в то время не знал ни о самоуправлении, ни коммунальном хозяйстве. Чтобы соответствовать должности, приходилось все понимать по ходу дела. Работал по шестнадцать часов в день. И это мое активное самообучение принесло плоды. Уже через четыре месяца меня избрали председателем совета председателей районных советов - была в то время и такая организация.

– В то время и первые экономические, и первые политические эксперименты новой России проходили как раз на территории Красной Пресни.

–  Главным среди наших достижений того времени, с 90-го по 93-й год, я считаю знаменитый указ Ельцина о свободной торговле. Он был написан нашими руками. Наверное, многие помнят пустые прилавки магазинов. Чтобы переломить ситуацию и как-то спасти людей от голода, власти Краснопресненского района приняли решение о безлицензионной, беспошлинной торговле на его территории. Это была своеобразная амнистия: человек, например, мог даже украсть мешок муки, приехать в наш район и свободно его продать. Для того чтобы открыть эту товарную интервенцию, мы серьезно помучились. Естественно, МВД и все товарные организации были против - у них урвали сладкий кусок. У исполнительной власти случались перманентные конфликты с торговцами: нам приходилось постоянно ездить, чтобы выручать последних.

Кроме того, мы отказались помогать Краснопресненской плодовоовощной базе. Была такая традиция: посылать профессоров, инженеров и студентов отбывать трудовую повинность на этой базе, при этом на ее финансирование уходила четверть районного бюджета. С какого бодуна надо было ей помогать, если морковь или свеклу база продавала за деньги, а не раздавала неимущим? Почему кто-то должен был на нее работать? Эти вопросы, кстати, стали поводом для нашей первой склоки с Лужковым, который в то время был первым замом председателя Моссовета и по старой памяти курировал столичный агропром. Наше решение его очень возмутило: стоял крик, шум и гам, сыпались обвинения в том, что я оставлю район без брюквы…

– Но у власти находился Гавриил Попов. Как он реагировал на ваши конфликты с Лужковым?

–  Попов был у власти формально, работал не более двух-трех часов в день, то болел, то уезжал. Очень боялся общаться с людьми. У него была кличка Ежик в тумане, и он ей полностью соответствовал. Реально уже в то время власть находилась в руках Лужкова.

– В 1993-м вы поддержали верховный совет. Как же вы перешли от поддержки Ельцина к противостоянию с ним?

–  В 1991 году я был на стороне Бориса Ельцина. У него были разные эпохи: до 1993-го он числился революционером, прогрессивным политиком, а после растрела Белого дома запил и занялся какими-то жульническими указами о передаче воды из одного ведомства в другое. Это были совершенно разные люди и разные подходы. До 91-го года я его активно поддерживал: штаб поддержки Ельцина располагался в нашем районе, в связи с чем у меня были устойчивые контакты и с ним, и с Травкиным. Но настало время, он серьезно запил, и в Белый дом стало просто противно заходить. Пьянки-гулянки,

интриги. В результате конфликт с Верховным Советом. Позже его состав начали называть красно-коричневым, но ведь ничего не изменилось. Это были те же люди, которые еще совсем недавно активно поддерживали Ельцина. И когда в 93-м году противостояние перешло в вооруженный конфликт, я был на стороне Верховного Совета. Просто потому, что, на мой взгляд, эти люди были правы.

– Их правота достаточно спорна. Ситуация дошла до вооруженного конфликта, а вы стали в итоге мэром Москвы.

–  В данном случае я делал все что мог, чтобы обойтись малыми жертвами. В частности, отговорил Руцкого штурмовать мэрию. Я шел с толпой демонстрантов по Арбату, и вдруг начали стрелять со стороны мэрии. Как сказали мне знакомые милиционеры, там засел снайпер, и софринской бригаде уже отдан приказ о начале штурма здания. Буквально вырвал у милиционеров рацию, связался с Руцким и упросил его не делать этого. Объяснив ему, что нужно просто перекрыть выход, а снайпер не будет ждать, когда его разорвут на части, он уйдет (собственно, так он и сделал). На следующий день мне позвонил Руцкой и предложил пост мэра. Отступать было некуда, я уже завяз в драке, так что, естественно, согласился.

Правда, городом я правил один день и все это время спасал своих противников, сотрудников мэрии, от собственных союзников, баркашовцев. Распихивал втихаря по домам, давал сопровождающих. На следующее утро начали расстреливать Белый дом, а нас не штурмовали. Более того, к мэрии подошла колонна нашей районной милиции, сотрудников мэрии закрыли бронежилетами и вывезли за пределы территории боевых действий. По крайней мере, со мной этично обошлись.

– После 93-го года вы попали в опалу, потом снова смогли вернуться во власть - и снова в опалу. Этот же путь прошел и Руцкой. Это закономерный итог деятельности инакомыслящего чиновника в России?

–  Мне долго не удавалось прийти к власти. На выборы меня не пускали, обычно снимали или фальсифицировали результат. Создал партию научно-технической интеллигенции, маленькую, но интеллектуальную. Когда нет сил кричать или рычать, нужно хотя бы пищать. В 1999 году у меня все-таки получилось попасть в депутаты районного собрания. И одновременно с этим Верховный суд России принял решение о том, что глава управы должен быть депутатом, и его нужно избирать. Мне снова повезло. Как только решение суда было принято, действующий глава управы, мой приятель, подал в отставку и ушел заместителем префекта в другой округ, а меня избрали на его место. И до 2003 года я вновь управлял районом. В то время мы провернули следующее: узаконили взятки, которые получали чиновники, перенаправив их в бюджет района. То есть, например, застройщик залепил лишний этаж. Как поступает нормальный чиновник? Он предлагает узаконить лишнюю площадь за взятку. Но ведь с лишним этажом возрастает нагрузка на город, на его инфраструктуру. В нашем случае бизнесмен тоже платил деньги за согласование незаконно возведенной площади, однако эти средства получал уже не конкретный чиновник, а городской бюджет. То же самое было в торговле, ЖКХ и других сферах. Правила игры те же самые, что и с взятками. Мы торговались с буржуями, они обвиняли нас в том, что много берем. Но торги проходили публично: при депутатах, при прессе. В результате наш бюджет стал расти как на дрожжах. Если в других районах он составлял примерно 50 млн рублей в год, то у нас - около 1,5 млрд. А когда у тебя есть деньги, жить гораздо проще. Мы подняли зарплату бюджетникам - сначала чиновникам, а потом и врачам, учителям, воспитателям. В 2003 году городом был принят закон о местном самоуправлении, который многие называют антикрасновским. После чего события 1993 года повторились: районная управа была захвачена ОМОНом, меня вывели из здания. Теперь, собственно, сижу, жду третьего прихода.

– Сейчас вы вне политики, вне власти, обычный правозащитник, каких тысячи по России. А у каждого правозащитника, как известно, свой рецепт спасения страны. У вас он есть?

–  Я сейчас занимаюсь тем, чем занимался Робеспьер, когда шел к власти, - проповедничеством. Сегодня не надо рваться к власти, занимать конкретные должности. Надо по крупицам изменять сознание людей.

На Россию я не замахиваюсь, тут бы с Москвой справиться. В частности, у меня своя теория решения транспортной проблемы. За последние десять лет построили две серьезные дороги: реконструировали МКАД и запустили Третье кольцо. Все! На этом развитие дорожной сети столицы закончилось, все остальные работы - это латание старых дырок.