Русские флибустьеры
Шрифт:
Его предшественник, демократ Кливленд, подвергался непрерывной критике за то, что либеральничает и сюсюкает с этими ужасными испанцами. Общественному мнению не было никакого дела до того, что страна все еще не могла оправиться от жесточайшего финансового кризиса, что не закончена реорганизация армии, что новые могучие броненосцы и линкоры еще стоят на стапелях. Президент Кливленд не мог себе позволить такую роскошь - начать войну без гарантий победы. Неудача поставила бы Штаты на грань политического кризиса. Социалисты, анархисты, профсоюзы, безработные, фермеры - все они начинали объединяться в один фронт. Этот фронт называли «антиимпериалистическим», и на нем уже были отмечены боевые действия - анархисты взрывали бомбы, фермеры строили укрепления, и даже привычные забастовки
Вот почему президент Кливленд не поддавался на уговоры и требования оппозиции. Возможно, администрация демократов добилась бы присоединения Кубы другим путем, следуя тактике «зрелого плода». По этой концепции, надо было дождаться, когда Куба получит независимость и в силу естественного тяготения к ближайшему экономическому партнеру полностью свяжет свою судьбу с Соединенными Штатами.
Был и другой путь - американцы не раз изъявляли готовность просто купить Кубу, как были куплены земли Луизианы, Аляски, да и сам Манхэттен когда-то был приобретен за шестьдесят гульденов. Испанцы отвечали неизменным отказом, но каждый раз это решение выглядело все менее и менее бесповоротным. Еще лет пять-десять, и Испания продала бы свои колонии в Вест-Индии по бросовой цене, как продают убыточные предприятия. Ведь от Кубы и Пуэрто-Рико были сплошные убытки. Три четверти всей добытой железной руды и девять десятых всего сахара-сырца, произведенного на Кубе, уходили не в Испанию, а в Штаты. Почти все заводы уже принадлежали американцам. Испания немного зарабатывала на таможенных сборах - но и эти крохи оседали в карманах вороватых чиновников. Нет, у испанской империи не было никакого желания сохранять на своей шее это бремя колоний. Еще бы пару лет, и~
Но в Америке случились выборы, к власти пришли республиканцы, и внешняя политика Штатов получила новое направление. И проводниками новой политики стали линкоры и броненосцы с главным калибром двести три миллиметра, на дюйм больше, чем у главного калибра всего остального мира.
А тут и «Мэн» взорвался.
Главным виновником трагедии был назначен испанский флот. В то время он был сосредоточен в двух районах - на Филиппинах и в Вест-Индии. Филиппинскую эскадру американцы разгромили уже в мае. Крейсера коммодора Дьюи ночью ворвались в Манильскую бухту, сожгли десяток устаревших и практически безоружных испанских кораблей, а потом высадили десант. Поскольку Манила к этому времени уже была окружена повстанческими войсками, высадка прошла успешно. Испанцы сопротивлялись недолго, после непродолжительной вялотекущей осады Манила была взята - гарнизон предпочел впустить в город цивилизованных янки, а не дожидаться, пока ворвутся дикари-партизаны. Так Филиппины получили независимость от Испании и попали под протекторат США, а филиппинским революционерам, боровшимся против испанцев, пришлось начать новую войну, войну с гораздо более жестоким и сильным противником.
Кубинская эскадра испанцев под командованием адмирала Серверы была сосредоточена в бухте крепости Сантьяго-де-Куба. Сочетание крепостных стен и дальнобойной артиллерии крейсеров делали этот город неприступной твердыней. Американцам пришлось бы долго осаждать Сантьяго, если бы им не помог сам губернатор Кубы, маршал Бланко.
Маршал Бланко панически боялся, что американцы бросятся на штурм Гаваны. Он зря боялся. Американцы не замышляли высаживаться у старинных, но вполне боеспособных укреплений кубинской столицы. У них элементарно не хватило бы бойцов для такой операции. Бравые янки, позировавшие перед фоторепортерами в первые дни войны, давно утратили боевой дух. Потеряв в боях под Сан-Хуаном полторы тысячи убитыми и ранеными, экспедиционный корпус нес ежедневные потери из-за малярии, а потом и тифа. В начале июля болезни выводили из строя по три десятка в день, а к середине месяца ежедневная убыль превысила сотню. Всего же за месяц боевых действий от малярии погибнут больше пяти тысяч американцев - в десять раз больше, чем от ран, полученных в бою!
Нет, американцам сейчас было не до штурма. Но маршал Бланко этого не знал. Он приказал адмиралу Сервере вывести эскадру в открытое море и направить ее к Гаване, «дабы препятствовать высадке десанта».
Приказ был отдан в самое неподходящее время. На подступах к Сантьяго в море стояла эскадра адмирала Сэмпсона, значительно превосходящая и по численности, и по боевым качествам испанскую группировку. Опытнейший флотоводец, Сервера понимал, что он обречен. Его четыре крейсера, тихоходных и слабо вооруженных, не могли долго противостоять в бою семи американским. Те были построены совсем недавно, имели мощную артиллерию и броню, им не было равных по маневренности и скорости. Даже по эсминцам и катерам американская эскадра значительно превосходила испанцев.
Несмотря на очевидную самоубийственность этого шага, утром третьего июля адмирал Сервера вывел эскадру из защищенной бухты. Жертвуя собой, он направил свой флагманский корабль, «Инфанту Марию Терезу», прямиком на ближайший крейсер противника, «Бруклин», вызывая на себя огонь всей американской артиллерии. Отчаянная атака должна была дать возможность остальным судам прорваться в открытое море и уйти в Гавану.
Но испанцам не повезло. «Бруклин» был единственным кораблем американской эскадры, который стоял под парами. Вместо того, чтобы, как все остальные, дожидаться противника на месте, он быстро набрал ход и устремился навстречу испанскому флагману. Корабли словно собирались таранить друг друга. Но внезапно «Бруклин» резко отвернул вправо и дал сильнейший продольный залп из всех орудий левого борта.
«Инфанта» получила катастрофические повреждения и отвернула к берегу. Скорострельные пушки американцев добивали крейсер. Охваченная огнем, «Мария Тереза» агонизировала на мелководье.
Такая же судьба была уготована и всем остальным кораблям эскадры. Тихоходные и лишенные брони, они стали легкой добычей американских крейсеров и миноносцев. Сражение, скорее похожее на избиение, длилось недолго. Спустя четыре часа все было кончено. Крейсера и миноносцы, все до единого, либо выбросились на берег, либо были потоплены. Море было усеяно обломками, среди которых барахтались испанские моряки. В кровавой пене мелькали плавники акул. Над водой разносились вопли тонущих.
Флот Испании прекратил свое существование. А вместе с ним исчезло и все испанское колониальное могущество.
На обломках великой империи неожиданно для всех взвился звездно-полосатый флаг. В элитном клубе стран-метрополий появился новый участник, молодой и наглый, сильный и напористый. Куба и Пуэрто-Рико, Филиппины и Гавайи - опираясь на такие базы, быстро растущий американский флот легко мог захватить контроль над важнейшими морскими путями. На рисунках, изображающих орла с американского герба, появилась гордая надпись: «Размах крыльев орла - 10 000 миль».
Под прикрытием главного калибра в двести три миллиметра можно вести очень эффективную внешнюю политику. Отныне морская пехота Северо-Американских Штатов будет свергать и назначать правителей Латинской Америки. Лучшие плодородные земли этих стран, их железные дороги и порты будут захвачены компаниями, в невиданных масштабах торгующими бананами и сахаром. Бананы истощают почву очень быстро - через несколько лет на месте плантаций остается бесплодная пустошь. Но как только голодающие крестьяне ограбленных стран попытаются возвысить голос в защиту собственной жизни - в дело вступит морская пехота Штатов под прикрытием главного калибра в двести три миллиметра.
Поражение Испании сыграет на руку не только американским дельцам.
Британские адмиралы выпили на радостях немало виски, узнав об уничтожении испанского флота и ликвидации его баз в Атлантике и Тихом океане. Теперь английским крейсерам не надо было опасаться германских линкоров, которые могли бы тайно базироваться в испанских колониях близ важнейших морских путей.
Пользуясь ослаблением Испании, англичане смогли расширить границы Гибралтара. Ликовали и британские купцы: теперь для них открылись рынки Вест-Индии, к которым их и близко не подпускали испанские колониальные власти.