Русские гении за рубежом. Зворыкин и Сикорский
Шрифт:
Существуют три истории о помощи Рахманинова компании Сикорского. Одна просто бредовая, о ней и говорить не стоит, вторая — романтическая. Якобы после какого-то концерта Рахманинова в Нью-Йорке обнищавший Сикорский проник за кулисы и переговорил с великим соотечественником о своих проблемах. То, что они познакомились еще в России, несомненно, да и в Нью-Йорке русская колония была не так уж велика, чтобы они не встречались. Впрочем, это и не важно — Сикорский был знаменитым на всю Россию авиатором, и Рахманинов отлично знал о его успехах. Особо тесных отношений у них не было, но Сикорский убедил его в несомненном успехе предприятия, и, когда он спросил Сикорского — сколько денег ему надо для достройки самолета, Сикорский ответил, что 500 долларов. Не маленькая сумма для того времени, сейчас это соответствует примерно восьми тысячам долларов.
Отсюда
Гораздо более правдоподобно пишет Вадим Михеев. Согласно этому самому компетентному биографу, Рахманинов просто купил акции Sikorsky Aero Engineering Со на 5 тысяч долларов. Тоже довольно рискованное вложение больших денег, но тут хотя бы есть надежда, вполне себя оправдавшаяся со временем, на возврат, да еще и с выгодой. Впрочем, Рахманинов вполне мог контролировать финансовые потоки компании, поскольку согласился стать ее вице-президентом. А иметь в вице-президентах самого Рахманинова — это ого-го какая реклама. Вспоминается старый советский анекдот: «На бешеной скорости мимо милиционеров мчится правительственный ЗИЛ, за рулем Брежнев (который действительно любил лично водить машину), его персональный шофер на сиденье справа. Один из милиционеров спрашивает другого: „Не знаешь, кто это из начальства?“ — „Даже не представляю себе, но шофером у него Брежнев“».
Самолет достроили, и Сикорский, как обычно, самолично сел за штурвал и поднял свое первое американское детище в воздух, к несчастью, в сопровождении дюжины механиков и прочих работников компании. Перегруженный самолет вскоре рухнул винтом в землю, но летел он невысоко и небыстро, и никто особо не пострадал. Несколько механиков набили себе шишки, кто-то слегка порезался, у самого Сикорского образовался немалый синяк от штурвала. С самолетом все было намного хуже — винты сломаны, радиатор искорежен, погнуты крылья, часть шасси просто отвалилась. Однако фюзеляж в основном остался цел, а слабенькие двигатели все равно следовало заменить.
Деньги на ремонт нашлись, все довольно быстро восстановили, двигатели поставили — отлично зарекомендовавшие себя во время Первой мировой войны американские двенадцатицилиндровые двигатели «Либерти» мощностью 390 лошадиных сил. И осенью 1924 года отремонтированный, да еще и с несколько улучшенной конструкцией, самолет взлетел и показал прекрасные летные качества. Можно было начинать коммерческую эксплуатацию.
Первый американский самолет Сикорского использовался его компанией для перевозки грузов и пассажиров довольно интенсивно и долго, до 1927 года, когда его продали сначала одному известному летчику, который тоже делал на нем деньги, а потом — знаменитому Говарду Хьюзу, о котором мы теперь хорошо знаем по фильму «Авиатор». Этот впоследствии миллиардер вел весьма эксцентрический образ жизни и принимался за все на свете. Он занимался продюсированием фильмов, конструированием женского белья, пилотированием самолетов, конструированием самолета в духе Сикорского — чудовищной по размерам и весу летающей лодки «Геркулес», и самое интересное — уникального судна «Гломар Эксплорер». Официально сообщалось о создании корабля для глубоководных бурильных работ, однако на самом деле он был предназначен для одной конкретной цели, а именно поднятия останков затонувшей в Тихом океане советской подлодки К-129 с ядерными ракетами на борту. Место ее гибели в СССР не смогли установить, а американцы как-то там засекли, и в 1974 году подняли с пятикилометровой глубины (!) на «Гломар Эксплорер» носовую часть подлодки (остальное оторвалось и упало обратно на дно). В этой носовой части нашлось о-очень немало интересного для американской разведки, например две ядерные ракеты. Кроме того, там обнаружились тела 6 советских подводников, которых с почестями похоронили по обычаю в море. Именно с почестями — интересно, как поступили бы в аналогичной ситуации советские военные?
Говард Хьюз в конце 20-х годов занимался как раз кинофильмами и в одном из них («Ангелы Адата») использовал S-29A в качестве вражеского, немецкого самолета, который сбили бравые американцы. Компьютерной графики тогда не было, комбинированные съемки тоже не давали должного эффекта, и богатый Хьюз в марте 1929 года просто приказал поджечь реальный самолет Сикорского (экипаж спрыгнул с парашютами). S-29A эффектно врезался в землю и столь же эффектно взорвался. Не самая худшая смерть старого служаки.
Отметим одно счастливое и довольно странное событие, произошедшее с Игорем Ивановичем во времена постройки этого самолета. Как мы уже написали, жена Сикорского в 1923 году не поехала в Америку, отправила свою пятилетнюю дочь к отцу вместе с несколькими другими родственниками и осталась в Киеве. И в 1924 году Игорь Сикорский женился на Елизавете Семион, которая во время Гражданской войны работала в госпитале американских экспедиционных войск во Владивостоке, что и позволило ей за три года до свадьбы эмигрировать из России. Познакомился Сикорский с ней в одном из общеобразовательных русских учреждений, где г-жа Семион работала учительницей.
Эта женитьба вызывает такое же недоумение, как и удачная эмиграция Сикорского, а потом и его близких. Со своей первой женой Игорь Иванович был ведь обвенчан? И она в 1923 году явно продолжала оставаться не «первой», а просто женой Сикорского, как известно, глубоко верующего православного человека. Или стало известно, что она, ну, скажем, умерла? Полный провал.
И как же тогда, без развода — а церковный брак разорвать не так и легко, — во второй раз женился Сикорский? Причем не просто женился, то есть зашли они натурально в какой-нибудь американский ЗАГС и «расписались». Нет, они еще и обвенчались, причем именно в православном Свято-Николаевском соборе Нью-Йорка. Но перед повторным венчанием Сикорский должен был развестись. Из любопытства мы посмотрели сайт этого собора и обнаружили там такую запись о расторжении брака:
«Церковь настаивает на пожизненной верности супругов и нерасторжимости православного брака. К поводам для расторжения брачного союза относятся:
1. прелюбодеяние;
2. вступление одной из сторон в новый брак;
3. отпадение одного из супругов от Православия;
4. противоестественные пороки;
5. неспособность к брачному сожитию;
6. заболевание проказой или сифилисом;
7. длительное безвестное отсутствие;
8. осуждение к наказанию, соединенному с лишением всех прав состояния;
9. посягательство на жизнь и здоровье супруги или детей;
10. снохачество, сводничество;
11. извлечение выгод из непотребств супруга;
12. неизлечимая тяжкая душевная болезнь;
13. злонамеренное оставление одного супруга другим;
14. заболевание СПИДом;
15. медицински засвидетельствованный хронический алкоголизм и наркомания;
16. совершение женой аборта, при несогласии мужа».
Нигде не сказано, что Сикорский развелся с женой еще до отъезда из России, и во всех его биографиях написано, что именно «жена» отказалась выехать к нему в США. Но в Нью-Йорке его обвенчали, а значит, местный православный священник признал его свободным от уз брака. О его хроническом алкоголизме, отпадении от православия, заболевании отсутствовавшим тогда СПИДом и т. д. ничего не известно. Значит, его могли заочно, вдалеке от жены развести с ней согласно пп. 1, 7, 13 или 16. Про аборт г-жи Синкевич мы также не слышали, по п. 13 его тоже обвинить не в чем, по п. 7 и подавно — семья кое-что слышала о его пребывании в Америке, иначе и не знали бы, куда уезжать из Киева через пять лет после того, как Игорь Иванович взошел на трап парохода «Опорто».
Надо полагать, что церковь имела в виду возможность развода женщины после измены мужа. Или мужчина разводится после измены жены. В случае Сикорского произошло именно это. Первая и тоже венчанная жена Игоря Ивановича, оказывается, как и многие другие дуры, даже из высших слоев общества, увлеклась идеями коммунизма еще в 1918 году, разорвала отношения с мужем и его семьей, а вскоре стала жить с каким-то большевиком. Не знаю, сочетались ли они браком, исповедовали ли инессармандовскую идею свободной любви или «стакана воды» (то есть переспать с дамой пролетарию должно было быть проще, чем выпить стакан воды, а даме с пролетарием и подавно), но становятся понятными и отказ Синкевич уехать к мужу, и легкость, с которой она отпустила туда маленькую дочь — для истинной коммунистки это пара пустяков по сравнению с мировой революцией. И очевидно, что ее милое поведение является вполне достаточным основанием для Сикорского считать себя с ней в разводе. И для церкви. Хотя самой процедуры, разумеется, не было и не могло быть.