Русские идут. Как я вырвался из лап ФБР
Шрифт:
Из дневника
От Голливудского бульвара час ходьбы до центра Лос-Анджелеса. Это прогулка по маршруту вниз по улице Вермонт-авеню, через городскую застройку района Голливуда, затем поворот на улицу Третья Вест-стрит, чтобы пересечь Рампарт-бульвар, и через 110-е шоссе к центру. Общее впечатление – разруха. Двух– или трёхэтажные здания с облупившейся краской, между которыми разбросаны небольшие бетонированные площадки с автомобилями и пустые участки, окружённые высокими оградами. В этот район втиснуты 300000 человек, что даёт самую высокую плотность населения в Лос-Анджелесе. По приблизительной оценке, 100000 бездомных
Я проходил патрульный район Рэмпарт, относящийся к Лос-Анджелесскому департаменту полиции. Он получил своё название от улицы Рэмпарт-бульвар, которая является одной из главных в районе. Здешнее население – смешанное по этнической принадлежности, в основном латиноамериканцы и корейцы, также с большим числом банд. На мысль совершить «экспедицию» через Рэмпарт меня навело известие о беспрецедентном, улаженном администрацией города Лос-Анджелеса скандале в связи со злоупотреблениями полиции. В эпизоде, который стал известен как «Рэмпартский скандал», офицеры LAPD были обвинены в «подтасовке фактов с целью ложного обвинения своих жертв, в ограблении подозреваемых и в применении приёмов изощрённой жестокости и в других видах неправомерного поведения»101.
Скандал разразился, когда один полицейский офицер, Рафаэль Перес, был пойман на хищении восьми фунтов кокаина из полицейского хранилища вещественных доказательств. Пересу была предложена сделка, по которой он признает свою вину в обмен на мягкий приговор, при условии, что он даст полное и честное признание обо всех своих противоправных действиях.
Чтобы поймать в ловушку сбытчиков наркотиков, Перес и его приятели-офицеры в подразделении CRASH выдавали себя за наркоманов. Как только сделка купли-продажи была согласована, они вытаскивали свои полицейские значки и производили арест. При арестах часто применялось грубое насилие, и некоторое число подозреваемых было застрелено. Перес был одним из наиболее успешных офицеров, его отличали за способность представлять в судах убедительные доказательства, которые приводили к тюремному заключению десятков людей.
В результате расследования по делу Переса были оправданы и вышли на свободу почти 100 человек. Администрация города Лос-Анджелеса согласилась на выплату 70 миллионов долларов для урегулирования претензий жертв «Рэмпартского скандала». Рафаэль Перес был приговорён к пяти годам тюремного заключения, но в июле 2001 года он был освобождён после трёх лет отбывания наказания, когда судья Лос-Анджелесского Верховного суда Перри решил, что «несправедливо держать Переса за решёткой»102.
23
Четверг, 17 февраля 2005 года
Заключение сделки о признании вины
Мы разделяем отвращение критиков к непорядочным и закулисным сделкам, которые продолжаются в переговорах о признании вины обвиняемым.
Всё, что я прочитал со времени моего ареста, внушало мне мысль, что я уже был признан виновным.
– ФБР не арестовывает человека необдуманно, – информировал меня Коблиц.
– Мой совет –
– У тебя нет шансов, – говорил Сантос.
У меня был наивный взгляд на американскую систему правосудия, сформировавшийся, вероятно, из телевизионных программ, таких, как «Перри Мэйсон» и «Закон и порядок». Я верил в то, что человек, который арестован, либо виновен в преступлении, в котором он обвиняется, либо не виновен. Я верил также в то, что человек считается невиновным до тех пор, пока в суде, действующем по нормам статутного и общего права, не будет доказано, что он виновен.
После некоторого изучения вопроса я понял свою ошибку. В американской системе юстиции человек, которого арестовало ФБР, является виновным де-факто. Это была, в конце концов, его вина в том, что он обратил на себя внимание ФБР. Единственный вопрос, остающийся нерешённым после ареста, состоит в том, чтобы принять решение о степени вины. Процесс заканчивается тем, что обвиняемый признаёт свою вину и заключается сделка о признании вины обвиняемым. От него ожидают также, что он проявит раскаяние в своём преступлении – «принятие ответственности», как говорят в США. Признание вины избавляет обвинителя от угрызений совести из-за не вызванного необходимостью судебного процесса (над «виновным» лицом), а официально объявленное наказание оказывается соразмерным в связи с сотрудничеством и помощью, которую оказал обвиняемый обвинителю. Наказания по приговорам устанавливаются обвинителем, а суд штемпелюет решение обвинителя.
Две вещи помогли мне убедиться в этих фактах. Первым был график, который я начертил, используя статистику, которую опубликовало ФБР104. Этот график показывает устойчивое падение числа оправдательных приговоров в федеральных судах от значения около 5 % в 1970 году до значения около 0,86 % в 2004 году – в году, предшествовавшем моему аресту. Наибольшее беспокойство вызывает тренд. Примерно к 2011 году, если эта тенденция будет продолжаться, число оправдательных приговоров в федеральных судах будет равно нулю, а ФБР будет иметь долю успешно завершённых дел в 100 %.
Вторым фактом был меморандум о назначении наказания, который написал главный судья Уильям Дж. Янг, датированный 18 июня 2004 года105. В этом меморандуме, составленном с опорой на авторитет всего судейского сословия США, описывается, как Министерство юстиции США через обвинителей «использует свои огромные полномочия, чтобы склонять обвиняемых к заключению сделок о признании вины, выхолащивая, таким образом, конституционную гарантию рассмотрения дела судом присяжных». Обвинитель принимает решение о наказании, а «федеральный судья просто налагает его»106.
Харрис сказал моему брату, что я «мог бы отделаться тремя годами тюремного заключения». Цифра в три года, с сокращением срока за хорошее поведение, была также упомянута моим зятем Джоном Кили. Никто не думал, что я могу выйти из тюрьмы без отбывания дальнейшего срока тюремного заключения.
Однако статистика федеральной юстиции не показывает, каково наказание для тех, кто добивается судебного разбирательства, кто отнимает у суда время, настаивая на своем конституционном праве рассмотрения дела судом присяжных. Судья Янг пояснил, что «по состоянию на 1999 год имелась разница в наказании в 500 процентов между теми, кто осуществлял свои права в суде, и теми, кто отказывался от них и сотрудничал со следствием»107.