Русские идут
Шрифт:
Листки с различными исправлениями и пометками порхали над столом вот уже около часа. Исмет и привезенный им в Ласпи аксакал были в головных уборах: бизнесмен-татарин – в шляпе, а пожилой седобородый мужчина в высокой каракулевой шапке, с белой ленточкой, свидетельствующей о том, что он совершил хаджи посетил святые для всякого правоверного места в Медине и Мекке…
Хотя Рейндж в эту лабуду особо не вникал, смысл происходящего ему был понятен. Смысл этот был прост и циничен до безобразия. Кое-кто, враждебные, скажем так, российскому руководству силы, пытались разыграть «крымскотатарскую» карту, направить бурлящую энергию местной этнической общины в нужное им русло. На эту цель, как стало известно, были выделены денежные средства (впрочем, не слишком большие). В Крыму активно действуют эмиссары «помаранчевых»,
Иными словами, суть этой сделки заключалась в следующем: собственность и деньги верхушке местной этнической общины в обмен на спокойное, взвешенное поведение в отношении русских крымчан и в целом российских интересов.
Рейндж, который здесь нужен был как пятое колесо телеге, встал из-за стола – он сидел самым крайним, ближе к выходу – и вышел через боковую дверь на небольшую террасу.
Прикурил сигарету. Облокотившись на перила, стал смотреть куда-то в сторону морского горизонта. Останки сгоревшей столовой успели разобрать и вывезти куда-то с глаз долой. Лариса вела себя с ним, с Мокрушиным, довольно холодно. Возможно, ей не понравилось то, что он усвистал на пожар, оставив ее в номере одну. Или те методы, при помощи которых он попытался вызнать у «поджигателя» кое-какие сведения. Может быть, теперь он, представляющий здесь спецслужбистскую «крышу», после успешно проведенных – договорятся ведь, куда им деваться, раз приехали – переговоров ей уже и на фиг не нужен. Дело в шляпе, миссия закончена, до свиданья, гуд бай, аривидерчи… Катись теперь, Вова, обратно в свою холодную заснеженную «рашку».
Когда он вернулся в помещение, то выяснилось, что «стороны» уже уладили все разногласия и теперь вовсю подписывают разные документы. Рейндж, глядя на довольные лица всех без исключения участников, невольно выматерился… но не вслух, а про себя.
Более всего это мероприятие, свидетелем которого он стал, смахивало на римейк позорных переговоров в Хасавюрте. С поправкой на то, что вместо Масхадова здесь рулит местный делец и член Меджлиса Сайфутдинов, а роль генерала Лебедя выпало исполнять доверенному лицу олигарха М. Ларисе Венглинской…
Когда эта бодяга наконец закончилась, Мокрушин сказал Исмету Сайфутдинову, что у него есть к нему минутный разговор.
Венглинская, хотя и вскинула удивленно бровь, – когда услышала реплику, отпущенную ее «партнером» – не сделала ничего, чтобы воспрепятствовать этому их разговору.
Двое мужчин вышли на боковую террасу. Исмет, с трудом сдерживавший переполняющие его позитивные эмоции, вопросительно посмотрел на Мокрушина. Рейндж, уставившись на него немигающим взглядом, сказал:
– Вот что, господин хороший. Как я понимаю, вы получили то, чего добивались. Поздравляю вас с удачной сделкой: вы извлекли максимум выгоды из сложившейся ситуации. Но хочу вас серьезно предупредить. Если вы или кто-то из тех, чьи интересы вы здесь представляете, нарушите свои обязательства… Если вы не обеспечите полный контроль за своими соплеменниками, то вас… лично вас, господин Сайфутдинов, будут ожидать очень крупные неприятности.
Дружелюбная – хотя и несколько искусственная – улыбка мигом сошла с лица члена Меджлиса.
– Зачем так нехорошо говорите, уважаемый Владимир? – он укоризненно покачал головой. – Никто не может сказать, что Исмет Сайфутдинов не держит свое слово.
– Мое дело – предостеречь. А ваше… как можно серьезнее отнестись к моим словам.
– Хорошо, я это учту. Все?
– Нет. Есть еще одно пожелание. Теперь уже от меня лично: я высказываю его вам, Исмет, сугубо в частном порядке.
– Только, пожалуйста, без угроз, ладно?
– Вы пока не сделали, кажется, ничего такого, чтобы вам стоило меня опасаться, – Мокрушин усмехнулся краешком губ. – Но угроза действительно существует. Пожелание у меня такое: будьте предельно осторожны, господин Сайфутдинов. Уделите повышенное внимание собственной безопасности. Есть люди и определенные силы, которым может сильно не понравиться то, в каком направлении идет процесс. Настоятельно советую отнестись к сказанному серьезно, потому что любая недооценка здесь чревата пагубными последствиями…
Сайфутдинов еще некоторое время сверлил его взглядом, потом, отведя глаза в сторону, сказал:
– Ваша жесткая позиция компенсируется умным, прагматичным подходом. Благодарю за выказанную вами заботу о моей личной безопасности. Надеюсь все же, что все эти опасения не подтвердятся…
Они сухо распрощались. А еще через несколько минут Сайфутдинов со своими людьми направился к ожидавшим их на паркинге машинам…
Венглинская лично проводила гостей, после чего ушла в свои апартаменты, не перекинувшись и словцом с Мокрушиным.
В свою очередь, Рейндж даже не стал пытаться вызвать ее на разговор… да и о чем им сейчас вообще разговаривать? Он так понял, что миссия его завершена. Теперь надо ожидать дальнейших ЦУ от руководства: либо его отзовут обратно в Москву, либо отправят в Киев, на подмогу Кондору, (который наверняка занят там более сложным и ответственным делом нежели то, что было поручено ему, Мокрушину).
Он где-то час примерно бродил по берегу ласпинской бухты, какая-то часть которой теперь будет контролироваться структурой, завязанной на Сайфутдинова. Потом вернулся к себе в номер, плюхнулся в кресло и стал просматривать накопившуюся на журнальном столике стопку прессы: администраторша каждый день приносит в номер московские, киевские и местные крымские газеты (и во всех печатных СМИ «газовый конфликт» стоит на первых полосах)…
Около шести вечера, когда снаружи стемнело, в номер постучались.
– Владимир Алексеевич, хозяйка просит вас зайти к ней, – сказал возникший на пороге Артем. – Если, конечно, вы не заняты…
Мокрушин хотел из вредности сказать, что он «занят», но затем, процедив – «а она сама не могла мне позвонить?» – выскребся из кресла, где он уж было задремал, и направился вслед за Артемом в соседний номер.
Лариса, одетая в джинсы, клетчатую рубаху и пушистые тапки на босую ногу, жестом отправила своего импозатного помощника за дверь.
– Выпьете чего-нибудь, Влад?
– Разве что яду… Но готов выпить только после вас, Лариса Акадьевна: вы своей активностью и напором заслужили честь отравиться первой.
– Ну вот еще! Прекратите сердиться… вам это не идет, – она подошла поближе и вслед за ней переместилось окутывающее ее невидимое облачко, сотканное из нежных ароматов. – Я же вижу: дуетесь, как мыш на крупу! Вы что, и вправду всерьез считаете, что мы тут совершили что-то вроде предательства? Но вы же умный человек…