Русские инородные сказки - 6
Шрифт:
Рыцарь допил вино, обвел взглядом таверну.
«И я скажу: я вызываю тебя, дракон, на смертельный бой!»
ЕЛЕНА КАСЬЯН
АВТОБУС
Первой в автобус вошла Римма. Она была очень бледная, очень. Водитель выдал ей билет и улыбнулся. Она даже не взглянула на него, прошла в конец салона и бессильно упала в кресло. Ныл шрам на руке, и кружилась голова. Не было сил — ни думать, ни переживать. Везут и ладно.
Потом вошли двое подростков — мальчик
Лялю вообще непонятно, как одну отпустили. Ей всего-то лет пять. Вошла, деловито взяла билет и спрятала в карман больничного халатика. Села близко к выходу и стала с интересом глядеть в окошко.
В окошко было видно, как Матвей Семеныч сажает в автобус жену Зосю. Она плакала, что-то говорила… Когда вошла в салон, сразу кинулась к водителю:
— Когда мы отправляемся? Давайте подождем! Мотя поедет с нами, он обещал! Мы с ним договорились! Давайте подождем!
Водитель грустно покачал головой:
— Не волнуйтесь. Поедет следующим. У него дела еще, не успеет. А у меня график.
Потом на остановке какой-то шум, неразбериха. Все припали к окошку. Водитель вышел и принял из рук медсестры младенца. Вошел, огляделся:
— Вот незадача…
Толком и некому его доверить на время поездки. Но думал водитель недолго. Почти сразу же в автобус влетела растрепанная Лиличка, схватила маленького, стала целовать и прижимать к себе.
Может, оно и к лучшему, подумал водитель, и выдал один взрослый и один детский.
Дверь закрылась. Автобус тронулся в сторону большого моста. Когда проезжали над рекой, водитель высунулся из окна и помахал старику в лодке.
— Чудной этот старик! Возит по одному. Автобусом-то сподручней. Загрузил кучку да повез. Опять же, веслами махать не надо.
ЭЛИ КУРАНТ
ЭСХАТОЛОЖЕЦ
Умом Мессию не понять, в Мессию можно только верить.
Отмена законодательных ограничений на некоторые отрасли генной инженерии (2052 г.) повлекла стремительное развитие этих отраслей. Первые изменения, искусственно внесенные в генную карту homo sapiens sapiens, касались нейролингвистических факторов, напрямую связанных с бихевиоральными отступлениями. Далее настал черед грубой физики. Человечество избирательно исправляло свойства организма, повышая собственную летучесть, плывучесть, прыгучесть, выносливость и вообще всякую живучесть.
Ультраортодоксальная часть населения, категорически выступавшая против происходящего, обосновалась в стенах Старого квартала, где продолжала ждать прихода Мессии. Эти люди называли себя Натура-Карта, т. е. Стражи Города. (Вступительный текст к документальной видеограмме 2167 года.)
8 число ава месяца 5846 года от Сотворения Мира было вполне себе обынаковым кануном поста. Я таких канунов 9 ава видел уже двенадцать, хотя помню, конечно, не все. Мы с ребятами в тот день бегали
У нас канун поста был, будничный такой. Ввечеру съели по яйцу с пеплом, препоясались, молиться приготовились.
А на закате в город въехал человек на белом осле. Это само было удивительно, у нас ослов вон как давно не видали. Но самое странное — так это что въехал он через Цветочные ворота, они уже столько веков замурованные стоят.
Пришлого заметили сразу. Сначала — группа молельщиков, только-только приступившая к шествию. Едва обошли стену у ворот — и на те! Берл Самет сказывал потом, они растерялись все, тогда он к ним повернулся так и поклонился немножко. И как в квартал уже въехал, тоже всем кланялся, и женщинам, и детям. А с осла не слезал.
Мы как раз в синагоге были, выходим, смотрим — толпа. Это девятого ава-то, э?
Сам я сперва ослика приметил, думал, все на него смотрят. Потом гляжу — на нем этот мужик сидит. И тут меня как молнией стукнуло: осел же белый был! Видно, не один я такое подумал. В толпе тоже началось, словно рябь побежала. Начали то самое слово шептать, какое у меня на уме было.
Он как будто не замечал ничего. Может, впрямь не замечал.
Я его наконец рассмотрел немножко. Голова повязана платком, темные волосы волнистые такие, а глаза карие. Особенные какие-то глаза. Было в них что-то этакое, что — и не скажешь, а вот как глянет, словно в душу посмотрит. Рубашка обыкновенная, матерчатая. Хотел посмотреть, носит ли он кожаные сандалии в пост, как святотатцы, да ног не видно было: он выше бедер в такую попонку кутался, словно в юбочку. Попонка ниже ослиных боков свисала.
Ослик стоял спокойно, не вертелся, даже копытами не поцокивал. А Савта рассказывала, будто они непоседливые и кричат благим матом. Ну только с Савты какой спрос.
Несколько мужчин не то ему кивнули, то ль поклонились легонько. Он ответил тем же. Здороваться вслух в пост никто не стал.
Подошел рабби Цийон, жужжание чуть поутихло. Рабби степенно оглядел пришельца.
— Из города?
Этот общий вопрос рабби сопроводил неопределенным кивком. Дядька ответил так же неопределенно: пожал плечами.
— Ты пришел молиться с нами?
Дядька опять пожал плечами. Потом подумал и кивнул. Странный был он какой-то, даже и не считая осла.
— Не соизволит ли почтенный… Как зовут уважаемого?
Все повернулись к чужаку.
— Зовут меня Ханиной, сыном Давидовым.
— Так, так, — одобрительно покивал рабби. — Любо видеть человека, чтящего память отцовскую. Не соизволит ли уважаемый Ханина Давидович спешиться со своего осла?
— Ну что вы, — мягко возразил Ханина. — Как же это я спешусь? Да и не сказано ли в Писании: «Кто отлучен был от сынов человеческих, и сердце того уподобилось звериному, и жил он с дикими ослами»?