Русские навсегда
Шрифт:
За дверью помолчали. Потом щелкнул замок.
Человек вытащил пистолет, толкнул створку от себя и вошел внутрь.
– Без дури! – Ствол уперся в грудь хозяину.
Тот смотрел хмуро, исподлобья.
– Лаптев Антон Михайлович?
– Да.
– Мне нужны диски. Дело не терпит отлагательств. Либо вы их мне отдаете, либо я беру все, что мне надо, самостоятельно. Через пятнадцать минут тут будет опергруппа и куча спецназа. У вас еще есть шанс уйти.
– Диски?…
Человек покачал головой.
– Считаю до трех. На большее у меня нет времени. Один. Два…
– Хорошо. – Лаптев кивнул. – В комнате.
– Ведите. – Гэбэшник мотнул пистолетом.
– Пожалуйста… – Лаптев открыл дверь в комнату, где на диване сидел молодой человек, перед которым лежала черная коробочка.
– Столяров, если не ошибаюсь? – поинтересовался человек с пистолетом. – Не делайте глупостей, и будет все хорошо.
– Хорошо, – эхом отозвался молодой человек.
– Это оно? – спросил гэбэшник, указывая на черную коробочку.
– Оно…
– Давай. – Пистолет уперся Лаптеву в лоб. – И не дури, не дури, полковник… Не дури! Открой, покажи.
Лаптев подошел к столику, взял коробку. Открыл, перелистнул закладки с дисками.
– А теперь мне в руки…
Лаптев медленно приблизился, глядя на пляшущий ствол пистолета. Протянул диски.
– Вот так… – Гэбэшник схватил черный кейсик и сделал шаг к двери. – И вам тут задерживаться не рекомендую…
Пятясь, он отступал в коридор, держа на мушке Лаптева.
– Да нам спешить некуда, – неожиданно заявил Столяров, поднимаясь.
Лицо гэбэшника вдруг изменилось. Глаза сузились в щелочки, напряглись скулы. Весы, на одной чаше которых лежал здравый смысл, а на другой страх и чувства, окончательно качнулись в сторону здравого смысла. Который повелевал – убей.
Мужчина с пистолетом убийцей не был. Не мог, не любил, не умел…
И, наверное, потому Лаптев понял, что последует через секунду, и метнулся в сторону с неожиданным проворством.
Грохнул выстрел!
Пуля взвизгнула, шваркнула в стену и ушла рикошетом в сторону.
Дверцы шкафа резко распахнулись, и из него вывалились фигуры в черном. Загрохотали ботинки. Из кухни, из ванной, со всех сторон!!! Люди в черном, маски, бронежилеты, короткие дула автоматов!!!
Крепкие пальцы сжали предплечье, ствол задрался вверх, в потолок, левая рука завернулась за спину, что-то хрустнуло, обожгло сгибающей пополам болью. Подогнулись от страха колени. Из ослабевших пальцев выскользнул пистолет. Вторая рука завернута назад. Холодное кольцо наручников стянуло запястья.
И только крик все еще стоял в ушах:
– Всем стоять, операция ФСБ!
– Вот и все… Вот и все… – Человек, прижатый к полу, скованный наручниками, шепчет, закрыв глаза: – Вот и все… Все…
В дверь вошел Калугин. Следом за ним Битов.
Квартира вдруг заполнилась людьми и грохотом ботинок. Какими-то словами. Шумом.
– Владимир Дмитриевич, можно уже грим снять? – пробасил «Столяров». – Ну не могу, чешется все…
– Снимай, снимай, Юра, снимай… Галя, помоги ему. Через проход, осторожно ступая рядом с прижатым к полу человеком, словно боясь наступить на что-то грязное, прошла женщина с чемоданчиком.
– Переверните его, – глухо велел Битов.
Грубые, сильные руки подхватили мужчину, жестко толкнули на спину.
– Ну надо же… Вот, ей-богу, все беды современной цивилизации от техники, – Битов обратился к Калугину. – Все эти программисты, техники, администраторы – не люди, помяни мое слово, Володенька. Упыри! Вурдалаки! Какое-то тысячелетнее зло, ей-богу. У меня иногда возникает ощущение, что они какие-то злобные языческие жрецы, которые только и делают, что готовят Землю к пришествию своего бога. Знаешь античное выражение: «бог из машины»?
Калугин кивнул.
– Это их бог. Совершенно нечеловеческий. Прямо страшная сказка какая-то. – Битов присел к связанному. – Что же вы, Сергей Алексеевич, а? Как же так?
– Вот и все… – шептал человек на полу. – Все…
– Если бы, – вздохнул Битов. – Все только начинается. Берите его, ребята. В машину. Спасибо за работу.
55.
– Ваше? – Калугин выложил на стол документы. Билеты на самолет, паспорт, деньги…
– Мои.
– Сами расскажете, что и как, или?…
– Расскажу. – Рогинов Сергей Алексеевич, заведующий техническим отделом, потер запястья, отдавленные наручниками. – Задавайте вопросы.
– Для начала, Тимирязев – ваша работа?
Рогинов кивнул, голова безвольно мотнулась.
– Ваша? – с нажимом переспросил Калугин. Кивки при допросе – не в счет.
– Моя, моя. Моя.
– Он работал на вас?
– Да. Он производил действия… необходимые мне. Чтобы не… Чтобы не светиться самому, я просил его.
– Подставляли?
– В основном нет. Но… Но сейчас было мало времени, чтобы подготовить операцию… Ну, более тщательно.
– Поэтому вы и собирались сбежать? – Калугин указал на билеты.
– Да. Ясно же было, что рано или поздно вы на меня сядете.
Володя придвинул к себе билеты.
– Москва – Вильнюс. – Он поднял бровь. – А почему не сразу на Панаму?
– Панаму… Вы что, новостей не смотрите? В Балтике учения сейчас. Там авианосец стоит.
– Вас ждет? – Калугин почувствовал, что в горле пересохло.