Русские навсегда
Шрифт:
– И чего?
– И ничего. – Михалыч развел руками. – Как был фашистом, так и остался. Проблема в том, что его жизненная философия сводилась к постоянной экспансии. Движение вперед и так далее. Ближе всего в этом ему оказался Муссолини. Очень мой приятель озадачился. Так и у тебя. Живет вроде нормальный человек, не склонный задницу подставлять под удары судьбы. А потом оказывается – маньяк.
– Судьба. – Сергей вздохнул.
– Она самая. – Михалыч посмотрел на Гришу, который тарабанил что-то по клавиатуре. – Ты чего там строчишь?
Гриша показал на Сергея и обвел руками в воздухе какие-то облака, окружности.
– Ах, записываешь…
Гриша изобразил некое дерево, очень ветвистое, скосил глаза в кучу и «стек» вниз.
– Записываешь, как мы растекаемся мыслью по древу, – перевел Михалыч. – Ну, хорошо. Давай. Компромат получится замечательный. На чем мы там остановились?
– На маньяках.
– Во! Продолжай. Чего у тебя по ним еще имеется в запасниках?
– Ну, в общем-то, немного. Ты спрашивал про месть, так вот, я и ответил. Месть – это то, что позволяет мне все время помнить о своей безупречности. Потому что иначе она меня уничтожит. Однажды встав на эту дорожку, спрыгнуть с нее невозможно, не потому, что границы нерушимы, а потому что их просто нет.
57.
– Ты лучше расскажи, куда мы едем? – спросил Сергей у Михалыча.
– О, в замечательное место. – Михалыч поставил на столик стакан с чаем. За окнами был вечер, стемнело, и фонари проносились стремительными огненными стрелами мимо. Иногда где-то вдали показывались огоньки небольших городков, деревень.
От этого ласкового, домашнего света на душе становилось теплей. Там, далеко, жили люди, любили, радовались. Почему-то хотелось думать, что все именно так. Что нет там ни печалей, ни горестей, ни предательства. Только нежный свет домашнего очага, согревающий всех счастливых людей, которые, может быть, тоже смотрят в окно и видят желтую гусеницу поезда, который несет, несет других счастливых людей в далекие края, где их ждут…
– В этом замечательном месте живут родственники моей жены. А у нее их много, – продолжал Михалыч. – Все прекрасные люди. Охотники, в основном. Места там дикие, кроме деревьев да зверья нет ничего.
– А электричество? – ни с того ни с сего спросил Сергей.
– Ну, хорошо, деревья, зверье и электричество.
Гриша замахал руками, указывая на свой ноутбук.
– А вот это самое интересное. – Михалыч поднял палец вверх. – Интернета там нет. То есть вообще.
Гриша развел руками.
– А вот так, – ответил Михалыч. – Нет, и все.
Гриша ткнул пальцем вверх и обвел ладонями некую окружность.
– И спутникового нет. Никакого.
Последовала пантомима. Программист вставал, закладывал большой палец за воображаемую жилетку, выставлял другую руку вперед, словно призывая куда-то идти. Потом садился, что-то читал. Бил кого-то…
– Не устаю поражаться, как ты его понимаешь? – Сергей допил чай. – У меня, конечно, тоже бывают приходы, но ты же с ним общаешься совершенно свободно.
– Опыт – сын ошибок трудных, – зевнул Михалыч и махнул Грише. – Понял я, понял! Все, понял, говорливый ты наш. В общем, новости там получают в виде газет.
Гриша показал на ноутбук и вопросительно поднял брови.
– Не электронных газет, а бумажных… – ответил Михалыч и, глядя в расширившиеся от удивления глаза программиста, пояснил: – Да, да. Натуральных, бумажных. Двойного применения.
– Как так? – удивился теперь Сергей.
Михалыч всплеснул руками.
– Ну сначала прочитают, а потом на растопку печи отправляют. Чего непонятного-то?
– И газа там тоже нет, – пришел к выводу Сергей.
– Только в баллонах. – Михалыч кивнул. – Да и зачем он там? Печка есть… Хотя летом разве что… Но ради летнего сезона, не такого уж и длинного, кстати, трубы через болота тянуть… Не имеет смысла. Да и местные не желают.
– Почему?
– Нелюдимый народ. – Михалыч пожал плечами. – Бирюки. Они там чужаков не жалуют. К слову сказать, именно на таких вот точках, которых, между прочим, не так уж и мало, держится наше газетопечатание. Крупные и средние города предпочитают в цифре новости читать. Такие дела. А кто помельче или совсем на карте не увидеть, те по старинке…
– Отлично. Интернета там нет, газеты приходят на машине…
– На санях… иногда. На машине там не всегда проедешь, особенно в феврале. Сейчас еще ничего…
– Еще лучше. А чего там есть?
– Ну, – Михалыч развел руки в стороны, – вот такие вот сосны!
– Гхм…
– И зверье непуганое! И воздух! Эх, братцы, такой там воздух, это что-то… невероятное! Словно не дышишь, а пьешь его. Удивительное что-то. Сосны эти огромные…
– Романтик ты, однако. – Сергей не разделял восторгов друга относительно радостей примитивной жизни. – Траванемся мы, Гриша, тамошним воздухом. Без привычных легким каждого москвича выхлопных газов… Видит бог, траванемся. Ну, а чего там еще нет?
– О! – Михалыч обрадовался. – Нет большой-большой гадости!
– Ну. – Сергей смотрел с подозрением.
– Телефонной связи нет. Никакой.
– Так…
Гриша снова показал вверх, обрисовав что-то круглое.
– Спутниковые телефоны не работают! – торжественно ответил Михалыч.
Гриша сделал совсем круглые глаза.
– Не работают! – повторил Михалыч.
Гриша усмехнулся и сделал руками движение, словно был в лодке и греб веслами. Потом приложил руку к уху и гримасами изобразил разговор.
– Знаю я, что в море работает, рассказывать он мне будет про средства связи, – проворчал Михалыч. – И в море, и в океане, и в Сахаре тоже работает. Знаем, проходили. В горах, так совсем хорошо. А там, куда мы едем, – нет! Даже спутниковая связь там не пашет. Аномалия такая. Научный факт. Сам проверял в первые годы, когда за Машкой ухаживал. Чего только не пробовал. И навигаторы карманные не пашут ни фига. Вообще электроника неадекватно себя ведет. Электронный компас не определяет Север.
– А обычный?