Русские не сдаются!
Шрифт:
Только минут через двадцать я нашел в себе силы встать. Аккуратно прислонил к стене «АВС», снял пояс с пистолетом и глянул на Барского. Мишка, набегавшийся за день, уже беззаботно дрых, крепко сжимая в руках «Маузер». Не став беспокоить товарища, я, придерживаясь за стенку, поплелся в санузел. Туалетная комната на поверку оказалась обычным сортиром, с полудесятком стандартных «очков» в бетонном полу и длинным жестяным корытом, над которым висело несколько рукомойников. Заполнять их, видимо, полагалось из стоявшего в углу бачка с водой, на краю которого висел ковшик. Никаких сливных приспособлений, туалетной бумаги, полотенец и прочих благ цивилизации.
Однако, вернувшись в спальный отсек, я застал там молодого прыщавого красноармейца в мешковатой форме и развязавшихся обмотках. Солдатик держал в руках чайник и объемистый бумажный кулек. На лице доблестного воина застыло выражение глубокой растерянности – ему явно приказали отдать нам гостинцы прямо в руки, а он наткнулся на всего одного «адресата посылки», причем спящего. И теперь не понимал, что ему делать. Я буквально спас служивого от закипания мозга, решительно отобрав у него чайник и кулек. Одарив меня счастливой улыбкой, красноармеец беззвучно испарился.
Я поставил чайник, оказавшийся горячим, прямо на пол, а кулек развернул на своей кровати. В нем оказалось полбуханки ржаного хлеба, две небольших, граммов по триста, банки рыбных консервов, кусок пожелтевшего сала – совсем крохотный, не более ста граммов, и две жестяных солдатских кружки, в которых были вложены отдельные маленькие кульки. В одной оказались шоколадные конфеты с незнакомым мне названием «Летний день», в другой – колотый сахар и чай. В чайнике предсказуемо плескался кипяток. Ну, в общем, нормальный перекус на сон грядущий, не поскупился комендант. Причем сало, скорее всего, он от себя лично добавил, в качестве премии молодым (и голодным!) героям.
Растолкав сладко спавшего Барского, отправляю его умываться и оправляться, а сам приступаю к сервировке «поляны». К моменту возвращения товарища на куске оберточной бумаги, изображающем дастархан, стоят открытые банки консервов, лежит нарезанный хлеб и сало, дымятся кружки с чаем. Первую «перемену блюд» мы сожрали в считаные мгновения, я даже не понял, что за рыба была в банках, а затем, заморив червячка, неторопливо приступили к десерту – шоколадным конфетам, оказавшимся похожими на «Мишку на Севере», запивая их успевшим остыть сладким чаем.
К окончанию трапезы Барский, откинувшись спиной на холодную стену, снова принялся клевать носом. Я едва успел вынуть у него из руки опустевшую кружку, а друг уже безмятежно дрых, сползая по стенке все ниже и ниже. Убираю с койки «скатерть» с крошками и пустой тарой и пристраиваю Мишу поудобнее.
Мне совершенно не хочется спать, поэтому, пересев на соседнюю кровать, снимаю сапоги, развешиваю портянки для просушки вокруг голенища, поудобнее усаживаюсь, подсунув под поясницу тощую казенную подушку, и завариваю себе еще кружечку чая. Кипяточек уже совсем остыл, заварка долго плавает по поверхности воды, но я никуда не тороплюсь, терпеливо жду, шевеля пальцами босых ног, и скрученные чайные листочки все-таки сдаются – постепенно идут на дно. Последнюю конфету долго гоняю во рту, рассасывая как карамельку, – с непривычки она кажется необыкновенно, просто сказочно вкусной.
Но до конца насладиться нежданной эйфорией я не успел –
– Меня Фома Лукич прислал. Сказал, вам помощь нужна, – произнесла девушка и так густо покраснела, что я даже немного испугался: такой прилив крови к голове при ее полноте – верный путь к апоплексическому удару.
– Смотря какая помощь, – осторожно ответил я. Крайне сомнительно, что комендант штаба советской воинской части пришлет комсомольцам девушку для… гм… телесных утех, но… хрен его знает, какую помощь тут принято оказывать юным героям!
– Так зашить вам надо, – толстушка показала пальцем на прорехи на моем бедре.
– А, ты вон чего! – с облегчением выдохнул я и начал снимать штаны.
Только секунд через пять, услышав какой-то полустон-полувсхлип, я сообразил – не нужно было этого делать. В смысле, снимать нужно, но не при девушке. Она при виде моих кальсон (подарок доброй Гавриловны) резко сменила цвет лица с красного на белый и чуть не хлопнулась в обморок от перепада кровяного давления. Впрочем, стыдливо прикрываться ладошками я не стал. Спокойно закончил процедуру раздевания и вручил девушке штаны и гимнастерку.
– Когда будет готово? – строго спросил я.
– К утру! – пискнула толстушка.
– Чего так долго? – удивился я. – Тут всей работы минут на двадцать!
– А постирать? А погладить? – Девушка искренне удивилась незнанию таких элементарных вещей.
– Ну, если так, – киваю покладисто. – Только чтобы ровно в шесть утра была здесь! А то вдруг завтра в бой, а я… в исподнем.
– Конечно! – обрадованно согласилась толстушка, резко повернулась, чуть не зацепив меня своей широкой… кормой, и быстро удалилась вдаль по коридору.
А я прикрыл дверь и снова с удобством устроился на койке, закинув босые ноги на невысокую кроватную спинку. Пришла ленивая мысль, что неплохо бы закурить. Но как пришла, так и ушла – за эти несколько дней в чужом теле и чужом времени я, дымивший, как паровоз, по две-три пачки в сутки, совершенно забыл о сигаретах. И выпить не тянуло – а ведь там, в далеком-предалеком будущем, порой и заснуть не мог без соточки коньяку. Оправдывался перед собой, что снимаю стресс от постоянной нервотрепки на работе и так… по жизни. Здесь тоже хватало стрессовых ситуаций, но молодой организм успешно справлялся с нагрузкой без допинга. И не только с нервами – после таких тяжелых контузий я бы «там» пластом пару месяцев лежал, а нынче спокойно хожу, хоть и с посторонней помощью, и временами даже бегаю, словно молодой лось в сезон гона.
Внезапно один из наших соседей резко сел на койке, покрутил головой и уставился на меня мутными глазами. Немолодой мужчина в военной форме, на черных петлицах – невиданный мною доселе ромбик. Черт бы побрал эту геометрию! К «кубарям», «шпалам» и «треугольничкам» я уже привык, научился по ним определять звание. А вот что означает «ромбик»? Да еще в сочетании с большими красными звездами на рукавах гимнастерки [34] .
– Сейчас вечер или ночь? – хриплым со сна голосом поинтересовался военный.
34
Бригадный комиссар.