Русские — не славяне, или Тайна ордена московитов
Шрифт:
Предположение об идентичности имен «Чингисхан» и «Иоанн» не будет выглядеть невероятным, если вспомнить, каков был официальный титул Чингисхана в Китае. Его называли там Хуан ди. Хуан — это Иоанн по-испански. Близко к «Иоанну» и название монгольской династии в Китае — Юань.
В русских летописях также можно кое-что обнаружить. До XV века монгольских ханов на Руси именовали термином «кан». Но среди многочисленных вариантов данного титула (къханъ, къхановъ, каинъ, кановичъ и др.) попадается и совсем неожиданный — «иванновичъ»![55] Вряд ли может быть случайным такое количество совпадений.
«Хан» (Джахан, Чаган,
Насчет Хуан ди, как искаженного «Иоанн», могут возникнуть возражения. Дескать, подобный титул носил еще в III в. до н. э. объединитель Китая под властью династии Цинь — Цинь Шихуан ди, захороненный в 210 г. до н. э. в мавзолее с терракотовой армией. Был еще один император с подобным титулом— так называемый «желтый император» Хуан ди, живший, как полагают, в еще более глубокой древности — в третьем тысячелетии до н. э. Уж эти-то никак не могли быть предводителями крестоносцев. Но справедливо это лишь в допущении глубокой древности Китая, а это сейчас оспаривается рядом ученых.
Очень уж походит Чингисхан на христианского вождя.
При отождествлении фигур Чингисхана и пресвитера Иоанна деяния монголов, нелепые в свете традиционной истории, обретают смысл. Воинственные пастухи, что звучит как нонсенс, превращаются в воинственных пастырей, что на фоне полыхавших тогда религиозных войн выглядит вполне логично. То, что монгольская экспансия носила характер крестового похода, хотя бы «желтого», нетрудно догадаться, принимая во внимание враждебное отношение монголов к мусульманам — хорезмийцам и сельджукам. Неспроста ненависть европейцев к монголам очень быстро сменилась надеждой на скорое освобождение с их помощью «Земли Обетованной» от мусульман. По свидетельству Гумилева «вся Западная Европа радовалась победам восточных христиан и сравнивала Хулагу и Докуз-хатун с Константином и Еленой»[56].
С чего бы это «кривоногим дикарям» из Забайкалья становиться союзниками христиан в борьбе за Святую землю? Не иначе как они сами были распространителями христианства. Подчеркиваю, не просто христианами, а именно распространителями христианства, миссионерами. То есть, захват территорий осуществлялся ими не с целью расширения пастбищной базы, как это трактуется в официальном монголоведение, а с вполне понятной целью их колонизации и христианизации.
В этом же контексте легко угадываются и причины неприязни монголов к половцам. Те, как известно, были язычниками. Поэтому, нелепую жажду мести оным логичней было бы заменить на вполне естественное желание их христианизировать и поставить к себе на службу, что, в конце концов, и было осуществлено.
Похоже, легенда о попе Иване и сказания о монгольских Доходах — две ипостаси одного и того же явления. Видимо, для историков оказалось невыносимым, что мирные скотоводы могут одновременно быть и религиозными деятелями, принимающими участие в крестовых походах, и они развели монголов и воинство «попа Ивана» по разным легендам, в некоторых случаях заставив их даже сражаться друг с другом (борьба попа Ивана с Чингисханом, борьба Ван-хана кераитского с тем же Чингисханом).
Из-за этого у тихих пастухов неожиданно появилась полумистическая тяга к какому-то «последнему морю», нелепая жажда мести меркитам, половцам, хорезмийцам и т. д. Надо же было как-то объяснить монгольскую экспансию, Не привлекая для этого
Несторианство, как разновидность христианства, возникло в Византии еще в V веке. В 431 г. на Эфесском соборе был предан анафеме его родоначальник — константинопольский патриарх Несторий. Позднее несторианство стало господствующим вероисповеданием персидских христиан. Отсюда оно будто бы широко распространилось по всей Восточной Азии. Утверждая это, часто ссылаются на тот факт, что в 591 году в битве при Балярате византийцами были захвачены в плен тюрки, имевшие на лбах татуировку в виде креста. Происхождение ее они пояснили тем, что так им посоветовали сделать живущие среди них христиане, дабы избежать моровой язвы. Якобы в VII веке несторианство проникло даже в Китай[57].
Несколько слов о сущности данного религиозного течения. Оно напоминает арианство — учение осужденного на I Вселенском соборе христианских церквей 325 года епископа Ария, отвергавшего божественную природу Иисуса Христа. Основным догматом несторианства является положение о том, что Христос был земным человеком, в котором по временам пребывал Бог, и что божественная и человеческая природа в нем отделимы друг от друга. Соответственно, мать Христа, дева Мария, считается у несториан не Богородицей, а Христородицей, и не является объектом почитания. В несторианских храмах, в отличие от католических и православных, нет икон и статуй.
При всем том, что несторианство считалось ересью у католиков, между этими религиями существовали в то время прочные связи. По сведениям Гумилева, католики питали к несторианам дружеское расположение, чего не скажешь об их чувствах по отношению к православным. Известен упрек, с которым обратился к католическому кардиналу Пелагию митрополит Эфесский: «Ты изгоняешь греческое духовенство за непокорность папским велениям… хотя латиняне терпят в своей среде иудеев и еретиков, армян, несториан, яковитов»[58].
Азиаты отвечали латинянам взаимностью. Так, несториане не причащали православных, но допускали к евхаристии католиков. А в материалах францисканской миссии 1245 года можно обнаружить следующее: монголы не допускали на кладбище своей знати никого из посторонних, карая за это смертью. И только для миссионеров было сделано исключение, ибо «они были послами великого папы, которого тартары называют юл-боба, то есть «великий папа»[59].
Вы скоро поймете, на чем была основана «дружба» католиков с несторианами.
Надо отметить, что масштабы проникновения несторианства в Восточную Азию были несколько преувеличены Гумилевым. Нарисованная им благостная картина всеобщей христианизации есть лишь итог слепого следования источникам. Уже простая попытка логического осмысления всего этого порождает неудобные вопросы. Почему христианство при такой широкой распространенности в древности среди степных народов уже к XVIII веку развеялось там как дым? Как известно, русским православным миссионерам, проникшим в Сибирь в то время, пришлось заново крестить живших там аборигенов, поскольку о религии креста в тех местах никто и слыхом не слыхивал. Известно также, что данная миссия провалилась, несмотря на поддержку царского правительства.