Русские писатели XVII века
Шрифт:
Первоначальное обучение грамоте на Руси производилось так называемыми «мастерами», грамотными людьми главным образом из низших слоев духовенства: дьячками, пономарями, дьяконами, священниками. Набрав группу из нескольких человек, учитель получал плату (часто — натурой, продуктами) и приступал к изучению букваря. Дети, хором повторяя за учителем названия букв церковнославянской азбуки («а» — «аз», «б» — «буки», «в» — «веди», «г» — «глаголь» и т. д.), заучивали их, затем составляли слоги («ба» — «буки-аз», «ва» — «веди-аз»), из слогов — простейшие слова («папа» — «покой-аз-покой-аз»), от слов переходили к чтению текста. Основанная на зубрежке, на механическом запоминании, эта система обучения грамоте была крайне тягостна для учеников. Их часто наказывали розгами; нередко
Обучение в школе мало чем отличалось от домашнего обучения. Дети жили обычно при училище. Симеону в начале своей педагогической деятельности пришлось пользоваться одним из вышедших к тому времени печатных букварей. Первый печатный букварь Василия Бурцева был выпушен в свет еше в 1634 году и назывался так: «Начальное учение человеком, хотящим разумети божественного писания». Этот букварь переиздавался несколько раз, занимал одно из первых мест по тиражу среди изданий Печатного двора и стоил две деньги, то есть одну копейку. Букварь Бурцева открывается гравюрой с изображением класса и учителя, наказывающего розгой ученика.
Вместе с букварем ученики изучали и арифметику по рукописным руководствам, имевшим такое витиеватое название: «Книга сия, глаголемая по-эллински и по-гречески арифметика, а по-немецки альгоризма, а по-русски цифирная счетная мудрость». В конце XVII века в Москве была напечатана таблица умножения, причем в заглавии была указана и практическая цель издания: «Считание удобное, которым всякий человек, купующий или продающий, зело удобно изыскати может число всякие вещи».
Как известно, в древнерусской начальной школе вслед за азбукой и словарем учащиеся приступали к чтению часослова — богослужебной книги, содержащей молитвы. Они были расположены по часам церковной службы — отсюда и название «часослов».
Ученики должны были выучить тексты молитв наизусть и знать последовательность их произнесения во время службы. Знакомство с часословом свидетельствовало уже о более высокой степени грамотности.
В бумагах Симеона сохранилось «Предисловие в часослов», вероятно, оно предназначалось для вышедшего уже после его смерти, в 1681 году, часослова. В предисловии к часослову Полоцкий излагает свои педагогические взгляды. Исходя из того, что полученные в детстве навыки и привычки сохраняются до самой смерти человека, Симеон говорит о необходимости начинать обучение и образование ребенка с самого раннего возраста. Он пишет, что надо оберегать детей от сквернословия и грубости. Золотое время детства никакою ценою возвратить нельзя, поэтому неблагоразумно разрешать детям проводить годы своего младенчества «в тщетных играниях», нужно с малых лет приступать к обучению и воспитанию ребенка. Для большей убедительности Полоцкий сравнивает возраст человека с временами года и пишет, что на весне жизни (то есть в детстве) нивы «сердец учащихся» готовы к восприятию и посеянные учителем семена знания легко прорастают, что и дает возможность человеку в пору зрелости собрать «душепитательные класы» (то есть колосья, злаки).
Показательно еще одно высказывание из этого предисловия: его издание предназначалось Симеоном «во общую пользу всех отрок православно-христианских». Полоцкий специально подчеркивает, что эта книга печатается не только в богослужебных целях, но и для обучения детей письму и чтению. Он призывает родителей — «чадам вашим вручайте ко учению» эту книгу — и убеждает детей радостно принимать часослов, внимательно читать и разуметь напечатанное в нем.
И в своих стихотворных посланиях и обращениях Симеон касается задач просвещения, воспитания. В одном из стихотворений он прямо говорит, что не тот мудр, кто много читал, видел и знал, а тот, кто ведает, как эти знания употребить к добру, а не ко злу. Особенно глубоко и детально осветил Полоцкий вопросы семейного воспитания. Полоцкий считал, что именно семья, мировоззрение и поведение старших оказывают огромное влияние на еще не окрепшую и жадную к новым впечатлениям душу ребенка.
Симеон отмечает, что у многих хороших родителей бывают плохие дети. Отчего это происходит? Оттого, что
Симеон неоднократно возвращается к теме родительской любви и всеми способами старается убедить своих читателей в необходимости сдерживать порывы родительских чувств, так как безмерная любовь отца может привести к гибели его сына. В качестве яркого и впечатляющего примера Полоцкий рассказывает историю о сыне Солнца — Фаэтоне. Отец, горячо любящий сына, внял его просьбам и разрешил ему ездить в своей огненной колеснице. Фаэтон же, не имеющий ни сил, ни достаточного опыта для управления «быстротекущими» конями, не справился с ними; мало того, из-за своего безрассудства он едва не сжег и небо и землю. И отец-Солнце вынужден был молнией убить своего сына.
Симеон делает такой вывод из этой легенды: не всякую детскую прихоть нужно удовлетворять. Надо знать детские силы и соразмерять с ними разрешаемое. Особенно опасно позволять детям ездить на конях самовольства, в колесницах богатства, ибо это в конце концов приведет к их скоропостижной смерти.
Ценность многих стихотворений Полоцкого для характеристики его педагогических взглядов заключается в том, что его поэзия носит по преимуществу дидактический характер. Всеми способами стремится автор воспитать у читателя любовь к книге, учению, знанию. Вот, к примеру, короткая басня, называющаяся «Частость» (то есть частота): «Не сила капли камень пробивает, но яко часто на того падает…» Так и тот, кто много (часто) читает, в конце концов выучится и станет образованным, даже если он и не очень талантлив. Или вот как характеризует Симеон невежду: как не может невежда указать правильный путь, так не может поучать и тот, кто не читает книг; когда невежда поучает мудрого — это все равно что слепец указывает путь зрячему; когда невежда рассуждает о мудрых вещах — это все равно что сова рассуждает о лучах солнца… И наоборот, в стихотворении «Веждество» (то есть знание) Полоцкий также использует образ совы, но совсем в ином смысле. Он говорит: древние, когда хотели дать символ, образ знания, изображали зрящую и в ночи сову — как она видит во тьме, так и знающий человек («вежда») разбирается в трудностях.
Симеон всемерно стремится к распространению знаний в народе, он помешает, например, в сборнике своих стихов «Рифмологионе» стихотворение «Увещание к читателю», которое по праву может рассматриваться как одно из программных его произведений. Помните, родители, говорит поэт, дети подражают вам: если ты сам благ — и дети будут благие, если зол — и дети вырастут злыми; плод падает близко от дерева, ребенок получает нрав от отца: орел родит орленка, подобного себе, а сова — «темнозрачного» совенка. Не так-то много есть детей, родившихся злыми, а позднее прославившихся добрыми делами, гораздо больше тех, кто родился от благих родителей, но из-за их недосмотра обратился к злым делам. Даже человек, родившийся в «худом» доме, но научивший своих детей добру и благу, сам сможет через своих детей добыть и честь и славу.
В публицистике XVII века роль женщины в воспитании ребенка несколько замалчивалась. Считалось, что женщине грамотность не нужна, что только мужчина может воспитать своего ребенка «в страхе божьем…». Церковь называла женщину источником зла, «сосудом греховным». В отличие от традиционной церковной точки зрения Полоцкий не отстраняет мать от воспитания детей, а, наоборот, подчеркивает, что
Ты убо родший и честная мати Тщитеся чада ваша соблюдати…