Русские подвижники 19-ого века
Шрифт:
Спал он мало, не раздеваясь и вставая едва ли не в полночь. К утрени ходил неопустительно, говоря, что за литургиею приносится за нас бескровная жертва, а в утреню мы сами приносим в жертву свой покой, — также к обедне и вечерне.
У службы стоял прямо, не облокачиваясь, и погружался иногда в такую молитву, что не замечал ничего вокруг. Также иногда, ходя, был так углублен в себя, что не видел и не слышал подходивших к нему, и слезы, орошавшие его лицо, выказывали его настроение. Молитва, которую постоянно творил он, поддерживала его — ею он, горячий нравом, стяжал кротость.
Всякую свободную минуту о. Моисей посвящал чтению, и, когда его отрывали от книги, замечал, где остановился,
Непрестанным наблюдением за собою, о. Моисей приобрел кротость и молчание, и в минуту тревоги углублялся во внутреннюю молитву.
Однажды в Оптиной случился весьма убыточный пожар в гостинице. О. Моисей, зная, что все меры приняты, смотрел спокойно на огонь, который был потушен, когда против него стали с Казанскою иконою. Всегда молчаливый, особенно скрытен был о. Моисей, если кто пытался расспрашивать о его жизни и внутреннем его делании. Тут ничего нельзя было от него узнать. Когда кто говорил о. Моисею о его заслугах, он недоверчиво улыбался. Однажды посетил Оптину один архиерей — и, осмотрев скит, спросил о. Моисея, кто это устроил. О. Моисей уклончиво ответил, что это устроилось постепенно на здешнем месте.
— Я и сам вижу, что на здешнем, но кто именно построил?
— Настоятель с братиею.
— Говорят, что вы все это устроили.
— Я тоже при этом находился…
После таких ответов гость уже более не допытывался.
Говорил о. Моисей медленно, взвешивая каждое слово, и, слушая других творил молитву Иисусову, перебирая четки.
Одевался о. Моисей в простую, но чистую, по званию, одежду.
Подвиги поста и благотворения прикрывал иногда шутливым словом. Один торговец упросил о. Моисея купить бочонок сельдей, которые, по его словам, были прежде вкусные и сорта хорошего, да от жары испортились. Келейник нашел, что селедки вовсе не годятся и что их девать некуда.
— А ему-то, подумай, куда их девать, у нас все разойдутся, — и велел подавать себе к ужину по одной селедке, с хреном — и все их съел. Также иногда делал вразумление в виде шутки.
О. Моисей желал как-то купить для монастыря яблок сорта "добрый крестьянин". Один мужик привез ему много антоновки, и, когда архимандрит спросил про сорт, отвечал.
— Добрый крестьянин, батюшка, добрый крестьянин!
— Добрый-то, добрый, да не Антоном ли его звали? — сказал о. Моисей.
Великую нестяжательность, поражавшую в о. Моисее, развил он в себе смолоду. "Когда я был в Сарове, — промолвился он однажды, — присматривался я к тому, как кто живет и что имеет, и сказал себе: умру с голоду, но никогда в жизни ничего не буду иметь. Вот, и хожу всю жизнь с сумою". Как говорил келейник о. Моисея, он был "большой гонитель на деньги", а богат был, как сам выражался, только нищетою.
Когда, по кончине о. Моисея, открыли ящик, где он держал деньги, нашли один гривенник, застрявший между дном и стенкою.
— Верно батюшка не заметил его, — сказал его брат, о. Антоний, — а то он бы непременно и его истратил.
В 1856 году игумен Исаия приехал в Оптину повидаться с братьями Моисеем, — которого не видал 38 лет, и Антонием. (О. Антоний из Оптиной был взят в настоятели Малоярославецкого монастыря, и потом водворился в Оптиной на покое). В день коронации три брата служили литургию и молебен, представляя великий и трогательный пример.
В 1860 г. о. Моисей был утешен Высочайшим дарованием пустыни 108 дес. леса, весьма ей нужного. Хотя на обители был еще долг в 17 тыс. р., о. Моисей успокаивал себя тем, что принял ее с большим долгом, а теперь много запасов, и тем, что Господь
Ряды сверстников о. Моисея редели и редели. В 1860 году преставился о. Макарий, на 6 лет его младший; о. Моисею шел восьмой десяток к концу.
И в этом преклонном возрасте, подавая пример понуждения, о. Моисей отказался от чая по утрам, и стал еще больше заботиться о строжайшем исполнении устава. В то же время, дойдя до глубины смирения, он говорил: "Теперь дознал я, что, действительно, я хуже всех".
15 мая 1868 г., на 81 году, о. Моисей заболел карбункулом на спине, и уже больной ездил в Калугу. Здесь тяжкую скорбь причинил ему донос на него некоторыми из братии. 26-го о. Моисей пришел в устроенную им оптинскую библиотеку, и молча, как бы прощаясь, осмотрел ее. Вскоре к первой болезни присоединилась водяная. О. Моисея приобщали всякий день; он много страдал, но иногда, перемогаясь, подымался, чтоб заняться монастырскими делами. Лежа, он говорил вслух о пользе старчества, благословляя приходивших прощаться с ним иноков; и в болезни понуждал себя и уклонялся от услуг.
6 июня о. Моисей, сохраняя свое имя, постригся в схиму, при чем вид его был чрезвычайно благолепен.
Между тем, при слухе об опасном недуге о. Моисея, со всех сторон стали приезжать, чтоб проститься с ним, и больной оделял всех образками; их роздано было до 4,000. 14-го о. Моисей приказал вынести из комнаты все вещи и поместить пред собою икону Св. Тихона Задонского, стоявшую пред ним до кончины, последовавшей в день тезоименитства этого святителя. 15-го по движению руки умиравшего старца было замечено, что он благословляет отсутствующих. В это самое время, как узнали из полученного впоследствии письма, одно преданное старцу лицо в Петербурге в тонком сне видело, как о. Моисей благословляет поочередно членов его семейства.
16-го июня, в 10 часов утра, при чтении слов евангелия от Матфея: "Приити имать Сын Человеческий… и тогда воздаст комуждо по делам его" — о. Моисей тихо отошел.
О. Моисей погребен в Казанском храме Оптиной пустыни. С ним рядом лежит его брат, игумен Антоний. Над их общей могилой устроено богатое мраморное надгробие, иждивением г-жи Небольсиной, которой о. Моисей дал первый совет о принятии православия, и старанием оптинского постриженника (ныне архиепископа Варшавского) Ювеналия Половцова, которому принадлежит прекрасный труд жизнеописания о. Моисея, послуживший руководством при составлении настоящего очерка.
ОПТИНСКИЙ СТАРЕЦ ЛЕОНИД
Отец Леонид, в миру Лев Данилович Наголкин, родился 1768 года в г. Карачеве, Орловской губ., от простых граждан; в молодости, по должности приказчика, объездил почти всю Россию, приобретя тем большое знание людей и житейскую опытность. 29 лет от роду он поступил в Оптину пустынь, чрез два года перешел в Белые Берега (Орл. губ.), где и пострижен в иночество настоятелем, старцем строгой жизни, бывшем на Афоне, Василием Кишкиным; вскоре за пострижением рукоположен в иеромонахи. В монастыре о. Леонид обращал на себя внимание ревностью и постоянными трудами. Однажды клиросные, недовольные настоятелем, пригрозили ему, что не будут петь всенощную. Настоятель велел петь о. Леониду, с другим монахом. О. Леонид только что вернулся с лугов, где возил сено — и, пыльный, усталый, собирался ужинать; по слову настоятеля, он все бросил, и, как был, пошел исполнять его волю.