Русские полководцы XIII-XVI веков
Шрифт:
Можно представить себе, с какими чувствами ехали русские князья на поклон к Бату — в русском произношении Батыю. Вероятно, все они перед отъездом составили завещание и, как это делали перед кончиной, причастились «святых тайн». Однако все обошлось относительно благополучно. Вызывая к себе русских князей, монголо-татары не собирались уничтожать их. Свою цель они видели в том, чтобы использовать в своих интересах экономический и военный потенциал Руси. Для этого разумнее было сохранить сложившуюся здесь систему управления, использовав ее в интересах завоевателей.
Отныне князья должны были отвечать перед ханом за все, что происходит в их владениях, и прежде всего
Важнейшим средством поддержания монгольского господства был террор. За любую провинность князь лишался ярлыка, а вместе с ним обычно и жизни. Попытка утаить часть собранной для хана дани, тайные переговоры с кем-либо из соседей, даже сказанное в сердцах крепкое слово по адресу хана — все это влекло за собой скорую и беспощадную расправу. Летописи содержат немало рассказов о жестокой казни, которой подвергали русских князей в ханской ставке.
Монгольская армия заслуженно славилась, хорошо налаженной разведкой. Но и в мирное время у хана повсюду имелись «глаза» и «уши». Руководителями ханской тайной службы на Руси были баскаки. Это слово в прямом переводе с монгольского означает «давитель». Баскаки постоянно жили на Руси, следили за сбором дани и за всем происходящим, содержали десятки осведомителей. Они являлись официальными представителями хана в завоеванной стране. Конфликт с баскаком чаще всего заканчивался гибелью даже для князя. Для простых людей он был равносилен самоубийству.
Летом 1243 г. русские князья впервые увидели «Несокрушимого» — так можно было перевести монгольское имя Бату — лицом к лицу. Выразив покорность хану, они получили разрешение вернуться на Русь. Впрочем, Батый отпустил по домам не всех. Сыну князя Ярослава Константину было приказано ехать навстречу восходящему солнцу — в столицу монгольской империи Каракорум. Этот исчезнувший впоследствии город располагался в современной Северной Монголии. Археологи считают, что древнее поселение, остатки которого раскопаны близ знаменитого буддийского монастыря Эрдени-Дзу (в 420 километрах к западу от Улан-Батора), и есть знаменитый Каракорум — «Черные Камни».
Это путешествие было для князя Константина чем-то вроде кругосветного путешествия — едва ли кто-нибудь из русских посещал ранее степи Казахстана и Южной Сибири. И уж во всяком случае никто не бывал в Джунгарии и Северной Монголии — там, где «Потрясатель Вселенной» Чингисхан впервые поднял свое девятибунчужное белое знамя.
С какой целью Батый отправил князя Константина в это далекое и опасное путешествие? Несомненно, в этом был тонкий расчет хитроумного политика. Батый не был совершенно независимым правителем. Он признавал себя подданным Великого хана — вначале Угедея (1229–1241), а затем его вдовы Туракины, управлявшей империей до 1246 г., когда монгольская знать избрала своим предводителем старшего сына Угедея — злобного и недалекого Гуюка. Отношения между Батыем и центральным правительством в 1240-е гг. были крайне напряженными. Взаимная ненависть в любой момент могла перейти в вооруженное столкновение. Однако Батый не желал войны, так как не имел столько воинов, сколько мог выставить против него Каракорум. Именно поэтому и Батый, и его преемник хан Берке признавали свои владения — «улус Джучи» — областью монгольской империи. Лишь в 60-е годы XIII в. «улус Джучи» становится полностью самостоятельным. На его основе возникает сильное и независимое государство, известное в истории под названием Золотой Орды.
Впрочем, все это было впереди… А пока русские князья не по своей воле превратились в настоящих землепроходцев. Константин Ярославич, преодолев в общей сложности около 10 тыс. верст, вернулся из Монголии в 1245 г. А вскоре Батый вновь вызвал к себе русских князей. Настал черед самому Ярославу Всеволодовичу по следам сына ехать на поклон к Великому хану, в Монголию. На сей раз путь был уже не столь опасным и неведомым: Ярослава, конечно же, сопровождали люди из свиты Константина, только что вернувшиеся из Забайкалья.
Однако смертельная опасность для великого князя Владимирского таилась в самой обстановке «двоевластия» в степях. При дворе Великого хана на Ярослава смотрели как на ставленника ненавистного Батыя. Да и среди самих русских князей не было единства. Даже попав под власть «поганых», правители Руси не перестали враждовать друг с другом. Более того, борьба приняла невиданно жестокий, низменный характер. И если раньше главным средством решения княжеских споров было сражение «в чистом поле», то теперь все чаще применялось новое, страшное оружие — донос Батыю или самому Великому хану на своего недруга.
Все это, конечно, знал и учитывал князь Ярослав Всеволодович. Отправляясь в Монголию, он понимал, что едва ли вернется живым. Однако выбора у него уже не было. Князь явился ко двору Великого хана, пробыл там несколько месяцев и умер 30 сентября 1246 г. на обратном пути, где-то в безлюдных степях Южной Сибири. В источниках есть сведения, что его отравили. Поводом для расправы послужил донос одного из бояр. Рассказывали, что мать Великого хана Гуюка Туракина поднесла Ярославу чашу с ядом медленного действия. Таким образом правители Каракорума надеялись избежать упреков со стороны Батыя. Кто знает, отчего мог умереть 56-летний русский князь много дней спустя после отъезда из ставки Великого хана?
О чем думал, приближаясь к последним верстам своего земного пути, князь Ярослав? Должно быть, там, среди ржавых осенних степей Джунгарии, он вспоминал о далекой Руси: «О светло светлая и украсно украшенная земля Русская!» Только в разлуке можно узнать всю силу ее притяжения. Конечно, вспоминал Ярослав и о доме, об умершей незадолго до его отъезда жене — княгине Ростиславе. Ярослав верил: она ждет его там, в горнем мире, в небесных селениях.
Но более всего думал Ярослав о сыновьях. В них видел князь продолжение себя, своего дела: «Вот наследие от Господа: дети; награда от Него — плод чрева. Что стрелы в руке сильного, то сыновья молодые. Блажен человек, который наполнил ими колчан свой! Не останутся они в стыде, когда будут говорить с врагами в воротах» (Псалтирь, 126, 3–5).
Ярослав и вправду «наполнил колчан свой»: семь сыновей-наследников должны были получить согласно его завещанию самостоятельные уделы в Северо-Восточной Руси. Но конечно, более всего думал князь о старшем сыне, Александре…
Оглядывая весь круг деяний невского героя, легко заметить: он удивительно схож с послужным списком его отца. Во всех своих делах и походах Александр не был первопроходцем; он шел буквально «след в след» за отцом, повторив его судьбу даже в деталях. Однако его победы выглядят несравненно ярче не только из-за перемены исторического фона — они словно вспышки во мраке всеобщего отчаяния! — но и благодаря его молодости, блеску личного мужества и какой-то особой, веселой дерзости.