Русские против пришельцев. Земля горит под ногами! (сборник)
Шрифт:
– Ну-ну, – я ободряюще похлопал его по плечу. – Я пришел дать тебе свободу, сын мой.
– Врешь! – Он прикурил от моей зажигалки и жадно затянулся. – Неужели мне вышла амнистия? По какому случаю? Никак коммунизм наступил?!
– Раскатал губу! Все гораздо прозаичнее. Хочу взять тебя с собой в одну поездочку. Для страховки.
– Так-так, – Шмаков оживился. – Надо понимать, что, если Хват разрешил меня выпустить, поездочка будет по-настоящему поганой?
– Не без этого.
– Что ж, я в вашем распоряжении, монсеньор.
– Вот и ладушки. Пошли, накормлю тебя, непутевое чадо.
– Повинуюсь
Перед самым выходом на задание ко мне привязался Плошкин. Заберите меня к себе, товарищ старший сержант, не могу я больше, совсем жизни никакой нет. Вид у него был действительно жалкий.
За беседой с ним меня и застал Дерюгин. Он уже отошел после разговора с Хватом и с ходу попытался накатить на меня. Чтобы отвязаться, я представил ему второго члена своей группы – Плошкина. Замполит так опешил при взгляде на тюленя, что забыл про все. А тюлень обрадовался. Его я решил сбросить с воза на КПП – не брать же его всерьез на дело? Разрулим и вдвоем со Шмаковым.
Замполит висел у меня на хвосте, изводя инструкциями и наставлениями. Наконец собрались, получили бумаги, плотный конверт «на расходы» и оружие.
«Помни, Зверев, – шипел Дерюгин, – мы – Силы Урегулирования! А не какие-нибудь долбаные ковбои! Оружие вам не для того, чтобы пускать в ход, а для поддержания, так сказать, авторитета» – и тому подобное.
Каптер Сердюк выдал нам гражданское. Кряхтел, сопел, дул в усы, но в конце концов оторвал от сердца – против замполита выкаблучиваться не стал. Оделись мы по последней американской моде, называется «обратно в депрессию». Американцы затейливые ребята, они даже Кризис Ульев смогли превратить в шоу. Устраивали прямые телетрансляции и прочее. Весь мир мог насладиться картиной разгрома американской армии в прямом эфире. Теперь вот, когда заваруха поутихла и на смену ей пришли Силы Урегулирования и экономический кризис, у них новая забава – играть в тридцатые. Шляпы, длинные макинтоши, снова в моде блондинки и блюз. Присутствие Сил Урегулирования обеспечило и еще один элемент, необходимый для исторической аутентичности, – «сухой закон». Ну а в гангстерах тут никогда недостатка не было.
Шмаков со своей бандитской будкой в гангстерском наряде смотрелся идеально. Я еще в школе слыл за пижона. А вот тюлень Плошкин напоминал бедного родственничка из провинции, которого старшие братья повели показывать город. Впрочем, примерно так оно и было.
Нашлась нам и машина – надраенный до блеска «Кадиллак». Ключи мне передал, играя бровью, Дерюгин. В глазах у него читалось «постарайся не поцарапать». Ага, конечно.
Плошкина сплавить не удалось, замполит проникся мыслью, что тюлень будет присматривать за нами и не даст наломать дров. Я решил, что в ходе операции он будет сторожить машину.
– Готовы? – спросил я.
Шмаков оскалился, Плошкин преданно захлопал глазами.
– Как у тебя с английским? – спросил я у него.
– Я в «учебке» был лучшим в выпуске, товарищ старший сержант, – поспешно ответил Плошкин.
– А я вот не шарю, – огорченно вставил Шмаков. – Мешает языковой барьер.
– Тебе другой барьер мешает, – сказал я. – Он у тебя между правым и левым полушариями мозга… Плошкин, что знаешь про хорнетов?
– В «учебке» был лучшим в выпуске! – повторил он, хлопая глазами еще сильнее. – Само название
– Стоп, – я поднял руку. – Что вам рассказывали про «Вэ-носителей»?
Брови у Плошкина поползли вверх.
– У нас про это отдельные лекции были, – сказал он на полтона тише. – Капитан один вел, разведчик. У него еще пол-лица было так обожжено…
– Короче, Плошкин.
– Он страшные вещи рассказывал, товарищ старший сержант. «Носители» – это новая форма жизни, как бы переходное звено между человеком и хорнетом. Биологическое оружие, вирус, вызывающий необратимые изменения в организме. Есть версия, что при помощи «носителей» хорнеты планировали колонизировать планету. Про них очень мало информации, было лишь несколько прецедентов и…
– Ладно, – оборвал я. – Должно быть, ты и правда на лекциях не зевал. Но в ходе операции тебе понадобятся совсем другие знания. Поэтому слушай сюда! Первое – делай, что говорят. Второе – не высовывайся. Держись Шмакова, он знает, что к чему. Основную часть работы я беру на себя. Вы просто прикрываете мне тылы, все ясно?.. Ну, как сказал Юра, поехали!
Я сел за руль. Рядом плюхнулся Шмаков, немедленно зевнул и натянул на глаза шляпу. Плошкин на заднем сиденье с любопытством приник к окну, раззявил варежку.
Снова в деле, Зверев, сказал я самому себе. Этого ты хотел?
«Ты не можешь всегда получать то, что хочешь. Но если ты иногда пытаешься, то обнаруживаешь, что у тебя есть то, что тебе нужно».
Мик и Кит, старички, вы совершенно правы.
Мы миновали КПП и выехали за пределы «Красной линии».
Китайская забегаловка с яркими неоновыми иероглифами над входом. Здесь на первом этаже толкались пасмурные личности, жрали что-то малопривлекательное палочками из бумажных тарелок и запивали чем-то горючим из бумажных стаканчиков. В подвале на минус втором этаже работал тотализатор, а на минус третьем – опиумный притон. С его владельцем господином Цао меня связывала старая история – надо было вытащить из проблем одного моего товарища. Мы совершили хорошую сделку, причем господин Цао остался мне немного должен. А через три месяца тот мой товарищ не вернулся из рейда – навсегда остался в дремучих лесах на западе штата Мэн. В тот раз меня не оказалось рядом, чтобы снова его выручить.
Господин Цао, низенький старичок с лицом, похожим на съежившуюся курагу, и длинной белой косицей, дал мне наводку. Если дезертир еще в городе, а это навряд ли, он либо на территории Папы Кальвини, либо отсиживается в притонах Моралеса. Люди без документов, скрывающиеся от русских, в первую очередь попадают к одному из этих заправил. Стоит поговорить со старым знакомым Билли Червяком – этот тип кормится объедками со столов больших людей и может кое-что знать.
На выходе случилась неприятная сцена.
Возле машины, в которой, испуганно вцепившись в руль и глядя перед собой, сидел тюлень, ошивались типы в мятых плащах.
Мы со Шмаковым подошли поближе, и я узнал Мэтта Толстяка.
Отдуваясь и промокая лоб платком, Мэтт подкатил ко мне.
– Какого черта ты делаешь на территории китаез, Рашн?
– Отвали, Мэтт, старина, – сказал я. – Не то я проделаю в тебе такое окошко, что статуя Свободы пролезет через него, не сгибаясь.
Ребята, которые были с Мэттом, напряглись.