Русские ушли
Шрифт:
— Вчера грибы недосушенные были, надышался доходяга. Много ли ему надо?
В столовой он растолкал всех, но освободил местечко рядом с конвейером, стерпев даже близость Киски. На выходе подошел Тощий Гарри, внимательно оглядел профессора:
— Худо старому. Ничего, он двужильный, выкарабкается. Майк, я тебе чё сказать хотел, — он понизил голос, — у Киски к тебе претензии. Личного характера.
— Паш-шел он…
— Ты не понял, Майк. Мы все знаем, ты не так прост. Я тут выяснил: тебя он не может нагнуть, мигнув вертухаям. — Помолчал, подчеркивая важность сказанного. — Администрация ему в этом отлуп дала. Кого угодно можно раком ставить, а тебя нельзя.
— Откуда данные?
— Сквозняком надуло, — усмехнулся Гарри и выразительно посмотрел в сторону Верхней Палаты.
— Ага.
— Я к чему? Если с Киской что-нибудь случится… В общем, пипл тебя уважает. И хочет жить, как при Шанке.
— Но с Киской связываться боится, так?
— Не так, Майк. Он в упаковочном теперь работает. Ты намекни ему, что хочешь обсудить ваши личные проблемы… скажем, у отстойников, где вас никто не подслушает. И опоздай минут на пять. Только так позови его, чтоб вертухай видел и слышал, куда ты его зовешь.
— Я подумаю, — сказал Майкл.
Всю дорогу до барщины он кипел от злости. Еще чего захотели! У самих руки коротки педераста кончить, Майкл им как прикрытие занадобился. Обойдутся. Если надо будет, Майкл сам его утопит, без посторонней помощи.
Второй раз ему повезло на барщине. Забило слив четвертого отстойника, вертухай сунулись глянуть — и обнаружили свежий труп, еще теплый. Утонул восемнадцатилетний Фил. Майкл вспомнил, что накануне не видел во время прогулки ни его, ни Киску. Понятно, парень с горя и за недостатком веревки кинулся головой в отстойник. Рещетки с утра были все подняты, так что он справился без свидетелей и помощников. Жалко пацана. Но Майклу суета вокруг трупа была выгодна: вертухай минимум час провозятся, не обращая внимания на живых каторжников. Он побежал искать Себастьяна.
— Плохо, — сказал тот, осмотрев профессора. — Абсцесс, надеюсь.
— То есть?
— То есть надеюсь, что не хуже. В любом случае резать надо.
— Сам не пройдет?
Себастьян покачал головой. Добавил:
— Если не вскрыть, может и помереть. — Подумал, уточнил: — У него же не первый день, да?
— Четвертый, а то и пятый. Флюс был, он лопнул. А потом опять.
— Еще хуже. Повторное инфицирование из-за того, что рана не очистилась, — изрек Себастьян с умным видом. — Резать обязательно, чтоб весь гной вытек.
Майкл задумался: у кого есть нож? То есть ножа точно нет ни у кого. Но у старожилов наверняка припрятаны заточки —ложки, чьи ручки заострены о камни.
Шанк, осенило его, у Шанка же была заточка, он собственными глазами видел! А все барахло бывшего бригадира перешло «по наследству» к Роберту, Майкл подхватился и понесся в упаковочный, оставив профессора под наблюдением Себастьяна.
На этом везение Майкла закончилось. Потому что в упаковочном он наткнулся на Киску. Жеманно сложив губки, рыбка загородил ему путь:
— Майк, почему ты не обращаешь на меня внимания? Остолбенев на миг, Майкл процедил:
— Отвали.
Киска медленно ухмыльнулся.
— Майк, я понимаю, ты стесняешься. Давай, отойдем в стороночку? Прогуляемся на воздухе. Мне очень много нужно тебе сказать. Ты ведь единственный здесь нормальный человек, мы никак не можем пройти мимо друг друга…
Майкл ухитрился пнуть его под колено. Киска охнул, Майкл проскочил и в два прыжка оказался у заветной двери.
— Роберт платок потерял, — скороговоркой сообщил Майкл равнодушному вертухаю, — а я нашел.
Если вертухай и удивился редкостной способности Роберта постоянно терять платки, то никак этого не показал. Через полминуты Майкл и Роберт уже стояли на улице.
— Имей в виду, — предупредил Роберт, — если ты опять про письмо на волю…
— Нет, — перебил Майкл. — Проф загибается. Абсцесс. Нужна заточка Шанка, чтобы вскрыть.
Роберт помолчал. Потом насторожился, прислушался:
— Кто-то с той стороны уши греет… Ладно. Вечером. На прогулке.
И резко распахнул дверь. В коридоре с ноги на ногу переминался Киска.
— О чем это вы тут столько времени трепались? — рпросил он ревниво.
«Может, все-таки утопить его? — подумал Майкл. — Вечно ко мне липнет всякое дерьмо…»
— Сигареты курили, — дружелюбно ответил Роберт. — Я Майку в карты проиграл, теперь угощаю его.
Ничего себе! Роберт боится Киску. Интересные дела творятся в колонии. Что ж такое стоит за этим паразитом, если все перепугались?
Роберт ушел, оставив Майкла в идиотском положении. Киска глядел на него влюбленными глазами.
Ну? — враждебно спросил Майкл. — Чего вылупился? Хотел говорить — трави базар. Мне некогда.
— Ах, Майк, — капризно протянул Киска. — А мне ведь поручили тебя убить… А я тебя пожалел. Неблагодарный ты, ох какой неблагодарный!
Майкл потерял дар речи.
— Я знаю, между прочим, что ты не куришь, — Киска вынул из кармана тонкую дорогую сигару, отмусолил сломанными передними зубами кончик и раскурил от зажигалки. Майкл мог бы поклясться, что этих вещей у него раньше не было. — Ну да ладно, на первый раз прощаю. Майк, у меня до сих пор сердце замирает, когда я вспоминаю тот день… Помнишь? Я впервые услышал твой голос… Я сразу понял — ты мой рок, моя боль и мое счастье. Конечно, тогда мы не могли нормально пообщаться…
Это он про базу, сообразил Майкл.
— Кто заказал меня? — спросил он требовательно.
Мерзавец Киска только улыбнулся. Майкл мысленно обругал себя за тактическую ошибку: ни в коем случае нельзя проявлять любопытство.
— Впрочем, я и без тебя знаю, — попытался исправить положение, хотя и запоздало.
— Майк, ну зачем ты о делах? Наши отношения — самое ценное, что у нас есть. Мне больше всего жаль, что я не уберег себя для тебя. Я до колонии не знал, что полюблю мужчину. Тебя. Твой голос будоражил меня, но только тут я понял, это — судьба. Я даже простил кое-кому предательство, из-за которого оказался тут. Потому что благодаря ему встретил тебя и признался себе, что жить без тебя не могу. Ты, конечно, дичишься, но не бойся: в любви всегда поначалу бывает больно…