Русские ушли
Шрифт:
Со времени последней их встречи он, казалось, помолодел. Спину держал прямей, взгляд стал еще ясней, в голосе появилась уверенность и особая теплота. Его слушались беспрекословно, но притом Борис избежал участи большинства руководителей — он не стал чужим. Ему удалось превратить коллектив служащих в единый организм, где он был головой, да — но при этом такой же частью общего тела. Майкл внимательно наблюдал за ним, подмечая жесты, интонации, манеры. Возможно, что-то из богатейшего арсенала средств Бориса сгодится и ему.
Майкла поселили в те же апартаменты, которые он занимал несколько лет назад. Оставив
Ему не понравилось то, что он успел разглядеть по дороге. Короткий период владычества Гэйба дурно повлиял не только на людей, но даже на помещения. Казалось, стены покрыты липким серым налетом, стекла помутнели, а краски поблекли. Майкл не удержался и провел пальцем по облицовочной панели. На пальце грязи не осталось, что Майкла нисколько не убедило в чистоте.
— Представляю, что творится на производстве, — сказал он.
Борис вздохнул:
— Майк, нехорошо так говорить, твой предшественник уже понес свою кару, но я по прибытии думал так же, как ты. Я нашел все в очень-очень запущенном состоянии. Самое главное — люди. Штат был укомлектован едва ли на десятую часть. И те, кто тут еще оставался, не соответствовали занимаемым должностям. Я поднял архивы, встретился с уволенными работниками, разумеется с теми, кто еще находился на Сигме-Таурус. Они все были недовольны политикой руководства и с радостью согласились на временные, до твоего прибытия, контракты. Ты уж сам потом поглядишь, кого оставить на постоянной основе, а с кем расстаться.
— Разумеется.
Больше всего Майклу в его новом положении нравилось, что никто не собирался вмешиваться в его работу. От него требовался только результат. А какую кадровую и иную политику он будет проводить — его дело.
И это было особенно хорошо с учетом его планов вывезти на Сигму-Таурус двух человек, никогда ранее здесь не числившихся. Полковника русской имперской армии Дашкова и недавно освобожденного технолога, по совместительству психоаналитика Джулиана Лоуренса. Дашков скоропалительно женился на сестре Майкла, Анне. Наверняка догадается прихватить и Марию. Майклу хотелось незаметно вывести близняшек из-под контроля матери, у которой, по его мнению, что-то разладилось в голове. А Джулиан, имеющий две специальности, будет лучшим штатным психологом фирмы.
— Я кое-что успел восстановить, но львиная доля работы ляжет на твои плечи.
— Ничего, справимся.
— Майк?
— А?
— Может, ты все-таки не будешь переносить сюда головной офис?
Майкл сделал отрицательный жест. Подумав, объяснил:
— Борис, так удобней. Здесь самые подходящие условия для полигона. Здесь производство. Сюда же я перевезу и лаборатории Центра. А с тем, что останется на Земле, легко справится любой образованный и добросовестный менеджер. Полагаю, у Бенни таких на примете хватает. Нужды именно в моем присутствии на Земле нет. — Помолчал. — Кроме того, некий стереометрический центр компании находится именно здесь. Практически все филиалы и отделения PACT равноудалены от этой точки.
— Что ж, аргументы серьезные.
Они добрались до личной приемной директора. Майкл застыл. Стены были облицованы неприятно-белой плиткой с глянцевым блеском, а пол, потолок и жалюзи выкрашены в темно-красный цвет.
— Гэйб что, еще и наркоман? — только и спросил Майкл.
Помещение угнетало. Майкл, приготовившись ко всякому, толкнул дверь в кабинет. Заглянул и тут же выскочил обратно.
— Да-да, — виновато признал Борис.
— Как в бэдтрипе. Знаешь, я, пожалуй, пока обоснуюсь на втором уровне, у технологов. А сюда надо прислать ремонтников. В черных очках. Разрешаю сначала залить все какой-нибудь нейтральной краской, не глядя, а потом уже заходить, обдирать стены и отделывать заново. А то, боюсь, если они хоть час поработают в такой обстановке, мне придется открывать небольшую психиатрическую больницу. — Помолчал. — Погоди-ка…
Он вернулся в кабинет. Стараясь не вглядываться в хитросплетения нитей химических цветов, которые украшали сплошным ковром все поверхности в кабинете, Майкл ощупал стену, где когда-то был большой экран центрального компьютера. Так и есть, декоративная панель. Крепко уцепившись за нижний край, Майкл что было сил рванул ее на себя. Пластик треснул, зазмеился молниями. Майкл дернул еще разок. Кусок панели с острыми краями остался у него в руках. Сопя и кашляя от взвившейся в воздух сухой пыли, Майкл расковырял большой фрагмент стены. Достаточно большой, чтобы увидеть: пластик положили поверх толстого, отдающего в голубизну стекла. А под стеклом был черный провал разбитого автоматной очередью компьютера.
— Вот, — сказал довольный Майкл.
— Да-а, — протянул Борис. — Гэйб действительно болен. Неизвестно, что лучше — этот языческий орнамент или законсервированные руины.
— Это не Гэйб. Мы с ним в чем-то похожи. Эту картину оставил я. Перед уходом отсюда я так разозлился, что расстрелял компьютер. Он меня раздражал. Я вызвал референта, которого собирался увольнять, и приказал ему навести порядок, не ремонтируя машину. И тогда же решил: если справится, оставлю. Ну и как тебе его сообразительность? Мне нравится. Надеюсь, Гэйб этого парня уволил.
— Почему?
— Потому что мне будет по-настоящему приятно восстановить его в должности. А руины я, конечно, уберу. Я вырос, Борис, и уже не играю в эти игрушки.
— Я рад, — вокруг глаз немолодого монаха лучились морщинки.
— А на место этого монстра я бы с удовольствием повесил одну из твоих картин. Тех, которые ты делал на Ста Харях. У тебя, я думаю, хотя бы одна штучка уцелела?
Борис отчаянно смутился.
— Майк, я же говорил тебе, что осознал, в какой грех впал тогда. Я презирал людей настолько, что заставлял их преклоняться перед нечистотами. Конечно, когда я понял, то приложил усилия к тому, чтобы… Одним словом, этой мерзости больше нет.
Майкл вздохнул.
— Мне они нравились. И я не видел нечистоты, когда смотрел на них. Я видел пейзажи, видел руку талантливого художника. Я видел картину, а не то, чем она написана, если хочешь. Думаю, если покопаться, то выяснится, что и масляные краски не слишком-то чисты по своему составу.
— Нет, Майк.
До отдела кадров шли молча. Майкл слегка расстроился.
— Если честно, — признался он спустя несколько минут, — мне твоя картина нужна на память. Когда мы с Джоном жили у тебя, мне казалось, что наступил худший период в моей жизни. Только потом я понял, каким светлым было то время. И сколько в нынешнем моем существовании ростков оттуда.