Русский американец
Шрифт:
– - Хотелось мне прежде заручиться согласием отца, а там я и вам сказал бы, Анастасия Гавриловна.
– - Ну что же, успешна была ваша поездка, получили вы согласие?
– - Нет, отец и слышать не хочет.
– - Бедный, как мне жаль вас!.. Скажите же теперь, кто ваша невеста, как зовут ее?
– - Так же, как и вас.
– - Да?.. Вот как! Молода, хороша она?
– - Так же, как и вы!
– - Странно! Ваша невеста, значит, очень похожа на меня?
Молодая девушка начинала понимать. Она вспыхнула и наклонила свою хорошенькую
– - Неужели вы, Анастасия Гавриловна, не догадываетесь, о ком я говорю?
– - Догадывалась, но боялась верить своей догадке.
– - Так вы... вы хоть немного любите меня? Что спрашиваю!.. Зачем слова? Я вижу, Настя, ты любишь меня. Не так ли, моя милая?..
– - с жаром проговорил Алеша, опускаясь на колени перед молодой девушкой.
– - Встаньте, Алексей Михайлович! Да, я люблю вас, но -- увы!
– - едва ли наша любовь принесет нам счастье. Ведь вы сказали, что ваш отец слышать не хочет о том, чтобы назвать меня своей невесткой... меня, бедную сиротинку-бесприданницу. Ведь за мной отец ничего не даст.
– - Зачем мне приданое, зачем? Только бы ты меня любила, моя Настя! Отказа моего отца не пугайся; если на то пошло, я женюсь на тебе и без его согласия!
– - Нет, нет, как можно без согласия отца!.. Несчастен будет наш брак!
Тут беседа возлюбленных была прервана поднявшейся в доме суетой. Ворота заскрипели и отворились настежь. В повозке, запряженной парой коней, въехал на двор вернувшийся из усадьбы секунд-майор Луговой. Это был высокий худой старик с гладко выбритым лицом. Из-под нависших бровей хмуро смотрели серые, холодные глаза. На тонких сухих губах змеилась злобно-презрительная улыбка.
Сухо поздоровался он с Настей, бросившейся к нему навстречу, так же сухо и отрывисто проговорил гостю:
– - Здравствуйте!
– - Вы чем-нибудь недовольны или встревожены?
– - спросил у него молодой Намекин.
– - Да, недоволен и встревожен...
– - резко ответил Гавриил Васильевич, бросив при этом сердитый взгляд на дочь.
– - Ваше, сударь, посещение меня тревожит.
– - Мое посещение?
– - с удивлением воскликнул Алеша.
– - Да!.. Позвольте узнать, с каким намерением вы ездите ко мне в дом? В качестве простого гостя или чего другого? Этот вопрос я задаю вам потому, что у меня дочь -- девица на выданье, и я вовсе не желаю служить мишенью для разных там пересудов и разговоров!
– - Майор горячился все более и более.
– - Думаю, сударь, вы ездите не ко мне и не для меня?
– - добавил он.
– - Это верно, я езжу не к вам и не для вас!
– - спокойно ответил ему Намекин.
– - Так!.. Стало быть, бываете вы у нас ради моей дочери?
– - Совершенно верно! Я бываю у своей невесты, Анастасии Гавриловны.
– - Вот как! Скоренько же!.. Не худо бы меня спросить.
– - Вас не было, Гавриил Васильевич!
– - Так... Вы намерены жениться на моей дочери? А своего папеньки согласие на то спрашивали?
Намекин молчал, не зная, что ответить майору.
– - Что же вы молчите? Извольте отвечать, согласен ли ваш родитель назвать мою дочь своей невесткой?
– - Я... я еще не спрашивал...
– - солгал Алеша.
– - Напрасно!.. Вам следовало заручиться раньше родительским разрешением и благословением, которое вы едва ли получите... Папенька ваш, заслуженный генерал, вряд ли захочет родниться со мною, убогим майором. Он слишком горд для этого, спесив, богат. Приданого захочет, а за моей Анастасией почти ничего нет... Усадьбишка моя заложена, и сам я весь в долгу, как в шелку.
Старый майор безбожно лгал; его усадьба не была заложена, а он не только не должал, но сам еще давал деньги под большие проценты.
– - Я с вас ничего не спрашиваю, мне никакого приданого не надо, -- сказал Намекин.
– - Это хорошо!.. Впрочем, после моей смерти все, что останется, будет завещано мною дочери Анастасии, а при жизни за ней дать я ничего не могу. Это -- мое последнее слово, и до времени мне говорить с вами не о чем. А поэтому не взыщите на старика: я устал с дороги, пойду отдохнуть... Прошу, сударь, прощения!..
Проговорив эти слова, старый майор вышел. В дверях он искоса взглянул на влюбленных.
VIII
Тольский, устроившись на новой квартире, не обращал никакого внимания на привидение, пугавшее ночью его дворовых. Как-то он отправился в майорский дом; его тянуло туда словно магнитом, и этим магнитом была красавица Настя. Он приехал в домик майора в тот самый день, когда произошло объяснение Намекина с Настей, и застал молодую девушку печально сидевшей в небольшом зальце.
Было Насте о чем подумать. Нерадостно, невесело сложилась ее жизнь. Она давно лишилась нежной, любящей матери и росла на попечении няньки Мавры да сурового отца. Расправы последнего с дворовыми болью отзывались в ее любящей, еще не тронутой житейскими бурями душе, крики людей, просивших пощады, заставляли ее убегать в свою детскую горенку и плакать там, уткнувшись головой в подушку.
Выросла Настя, похорошела, расцвела, случайно познакомилась с Алешей Намекиным и незаметно для себя полюбила его первой любовью.
Гнет сурового отца теперь не так страшил Настю, и затворническая жизнь не казалась ей постылой. Майор держал свою дочь взаперти, не дозволяя ей выходить за ворота для прогулок и даже подходить к окнам. Только и выходила Настя в церковь, и то в сопровождении старухи няньки да кого-либо из дворовых.
Ревниво оберегал Луговой свою дочь от чужого глаза, сам следил за малейшим ее шагом и заставлял то же делать и своих слуг, которые пользовались его расположением и доверием. Первым таким был дворецкий, Савелий Гурьич, который в отсутствие барина занимал его место и распоряжался в доме, как хотел. Настя не любила дворецкого за его наушничество отцу и за то, что он был бичом для всех дворовых.