Русский Берлин
Шрифт:
В авангарде шел казачий эскадрон в 150 сабель. Ошеломленные его яростным напором, французы отступили до Александерплац, сумев там организовать сопротивление и даже перейти в атаку. Казаки, однако, применили военную хитрость. Укрывшись во дворе одного из домов, они пропустили преследователей и ударили им в тыл. Французы были рассеяны. В память об этом бое на доме 2 по Палисаден-штрассе берлинцы укрепили памятную доску с изображением казака с пикой и назвали его «Казачьим домом». Но сегодня этой улицы уже нет на карте города.
Не стоит думать, что казаки атаковали прусскую столицу, охваченные «безумством храбрых». Бросившись в дерзкий рейд, они рассчитывали на то, что их поддержат горожане. Об этом писал впоследствии один из прусских офицеров. Но местным жителям, а также городской полиции было приказано не вмешиваться.
Торжественно принимал Берлин русских солдат в ноябре 1815 г., спустя несколько месяцев после битвы при Ватерлоо. Санкт-Петербургский гренадерский полк вступил в прусскую столицу во главе со своим шефом Фридрихом Вильгельмом.
«В русском мундире ехал он перед первым взводом и салютовал Государю. Офицеры обедали во дворце за королевским столом, а солдат угощала прусская гвардия. Примечательнее всего, что в тот день караулы были заняты в Берлине русскими солдатами. Людовик XIV, возведя своего внука на испанский престол, сказал: «Пиренейские горы более не существуют!» Русским можно было в подражание ему, но с большим правом сказать, что при Александре I Россия и Германия составляли одно семейство». [2]
2
Воспоминания А. М. Михайловского-Данилевского // Божерянов И. Н. жизнеописание Императрицы Александры Федоровны, супруги императора Николая I. t. 1. СПб., 1890.
Дочь Фридриха Вильгельма III Шарлотта (в православии Александра Федоровна) вышла замуж за брата Александра I великого князя Николая Павловича, впоследствии российского императора Николая I, отца Александра II. Таким образом, Фридрих Вильгельм III был его дедом.
Весной 1818 г. Фридрих Вильгельм III приехал в Россию по случаю рождения внука, великого князя Александра Николаевича. Вместе с кронпринцем, будущим королем Фридрихом Вильгельмом IV, он едет в Москву, где поднимается на бельведер Пашкова дома и опускается на колени со словами: «Вот наша спасительница», вознося благодарность Москве за ее жертвенную роль в войне 1812 г. Дружба Александра I и Фридриха Вильгельма III была одной из самых светлых страниц в истории отношений наших стран.
АГЕНТ РУССКОГО ЦАРЯ
Около пяти часов дня 23 марта 1818 г. к угловому дому возле церкви иезуитов в Мангейме подошел молодой человек не старше 25 лет. Он был одет по моде немецких студентов тех лет: в короткий сюртук, панталоны в обтяжку и короткие сапоги. На голове — картуз с тремя посеребренными дубовыми листьями на козырьке. Бледное, в оспинах лицо обрамляли длинные черные волосы. Это был студент богословия Эрлангенского университета, фанатик националист и буржуазный либерал Карл Людвиг Занд — один из лидеров «Всегерманского студенческого союза» («Буршеншафт») и тайного общества «Тевтония». В доме, к которому он подошел, жил известный драматург, писатель и политический деятель Август фон Коцебу. Занд пришел убить его…
Совместная борьба против Наполеона дала новый толчок развитию дружественных и деловых связей между Пруссией и Россией. Одним из первых совместных проектов стала «Русско-немецкая народная газета» (Russisch-Deutsches Volks-Blatt), издававшаяся в Берлине в первой половине 1813 г. Ее задачей было создание в Германии положительного представления о России и русских как освободителей Германии. В газете был, например, опубликован «Призыв к немцам» Михаила Илларионовича Кутузова. «Будущее устройство возрожденной Германии должно определяться только князьями и народами, — писал он. — Император России хочет только простирать над ней защитную длань. Это прекрасный памятник, который Александр воздвиг себе в мировой истории. Да будет использован знак, который он подает особенно о будущем единстве обновленной страны!»
Главным редактором газеты стал Август фон Коцебу — человек кипучей энергии, авантюрист по натуре, автор более 200 литературных произведений, очень популярный в Европе и хорошо известный в России, где он жил и работал несколько лет. Здесь он испытал и тяжесть монаршего гнева, и сладость царской милости.
О его полной приключений жизни впору писать исторический роман. Коцебу родился в 1761 г. в Веймаре. Выучился на юриста и в 1781 г., в 20 лет, по протекции прусского посланника при русском дворе получает место секретаря генерал-губернатора Санкт-Петербурга фон Брауна. Потом служит в Ревеле (ныне Таллин), где начинает заниматься драматургией. Затем Коцебу переезжает в Германию, откуда, однако, ему по политическим причинам приходится возвратиться в пределы Российской империи. С 1795 г. Коцебу живет с женой в своем имении Фриденталь под Нарвой. Через три года он отправляется в Австрию, где вскоре становится директором придворного театра в Вене. В 1800 г. неутомимый Коцебу снова едет в Россию, где в Петербурге в кадетском корпусе воспитывались его сыновья. Однако на границе его арестовывают по подозрению в шпионаже, Коцебу попадает под арест и приговаривается к ссылке в Тобольскую губернию. Возможно, такая жесткость была формой воздействия на слишком активного немца, который, как полагала российская контрразведка, обладал интересной для нее информацией. Впоследствии это косвенно подтвердилось. Из Сибири Коцебу обращается к Павлу I с просьбой о помиловании, прилагая к ней список возможных иностранных агентов в России, а также пьесу «Лейб-кучер Петра Великого». Императору пришелся по душе такой ход. Он милует писателя, жалует ему должность директора немецкого Императорского театра в Санкт-Петербурге и одновременно назначает надворным советником при театральной дирекции.
В Европе романы Коцебу издавались солидными тиражами. Его пьесы «по силе своего влияния и месту, которые они заняли в репертуаре всей Европы, не знали себе равных». В тревожные времена Наполеоновских войн Коцебу выступил родоначальником жанра «трогательной пьесы», которая, пробуждая эмоции сопереживания, одновременно утешала, так как обычно имела благополучный финал. Многие европейские театроведы называют Коцебу родоначальником немецкой комедии.
В России были переведены и поставлены свыше двадцати пьес Коцебу, а он переводил на немецкий Державина. В спектаклях по пьесам Коцебу играли ведущие российские актеры тех лет: Е. С. Семенова, В. А. Каратыгин, П. С. Мочалов, М. С. Щепкин, А. С. Яковлев… Среди приверженцев немецкого драматурга были первые лица русской культуры: Г. Р. Державин, В. А. Жуковский, Н. М. Карамзин. «Коцебу знает сердце», — писал Карамзин.
Российская публика хорошо шла «на Коцебу», но критики, обвиняя автора в потакании низким вкусам, говорили о засилье «коцебятины» на русской сцене. Понадобилось почти два столетия, чтобы в русском театроведении этот талантливый человек был определен как «ответственное звено и в цепи взаимодействия культур, и в истории русского театра», а период 1797–1801 гг. назван «эпохой Коцебу».
Утверждается, что Коцебу был последним иностранцем, с которым беседовал Павел I. Разговор шел о свершившемся союзе с Бонапартом, обсуждались планы похода в Индию. Это было вечером 11 марта 1801 г. Ночью император был убит.
Лишившись своего покровителя, Коцебу выходит в отставку, уезжает в Германию и селится в Берлине. Вместе с тем, не отвергая Россию, в 1802 г. он становится одним из главных политических агентов русского правительства в Европе. Свои отчеты Коцебу ежемесячно направлял лично Александру I. В них он сообщал о степени распространения идей Французской революции в Германии, сообщал информацию о состоянии немецкой экономики, литературы, народного просвещения и т. п.
После того как Пруссия после поражения войск коалиции под Аустерлицем заключила вынужденный союз с Францией, Коцебу уезжает в Эстляндию, где проявляет себя как яркий публицист, обличитель наполеоновского режима, сторонник России. Некоторое время он выполняет обязанности русского консула в Кёнигсберге. Вместе с русскими войсками Коцебу возвращается в Германию в 1813 г., где и становится по поручению Александра I редактором берлинской «Русско-немецкой народной газеты». Несмотря на активную прорусскую позицию, он навлекает на себя неприязнь берлинского шефа полиции Лекока и российского посланника графа Нессельроде. Оба считали газету излишне либеральной, в некоторых излишне вольных, по их мнению, статьях звучало эхо идей Французской революции о «свободе, равенстве и братстве».