Русский диверсант
Шрифт:
Дальше Воронцов выстроил колонну следующим образом: впереди — конные, а следом, с интервалом в двадцать шагов, двигался танк с автоматчиками на броне. Всех переодели в немецкое.
Степан, Полевкин и Золотарев ушли вперед. Артиллеристы Дюбин и Прибылов остались возле зенитки.
— Дюбин, твоя задача следующая: если со стороны деревни появится какой-либо транспорт, остановить его здесь. На тот случай если пойдет пехота, оставляю вам пулемет. Коня лучше запрягите в повозку. Телега вон есть. — И Воронцов указал на немецкую фуру, стоявшую в сенном сарае. — Коня оставляю самого лучшего. Досчитайте до двух тысяч
— Ох, Курсант, погубишь нас, до конца жизни бога не отмолишь. — Дюбин в упор смотрел на Воронцова.
— Ничего, Дюбин, мы еще поживем.
— Ох, уверенный ты, командир! Душа заходится, тебя слушая.
— Только раньше срока не уходить. Иначе погубишь, Дюбин, всех. И нас, и себя.
— Да понял я, понял. Смертники мы тут с Прибыловым. После того, что мы сделали с их часовыми, в плен они нас брать не станут. Что ж тут ждать.
— Все правильно ты понимаешь, Дюбин. Держись.
Артиллеристы развернули орудие. Зенитка была установлена на спланированной площадке, на мощной турели, легко поворачивалась в любую сторону. Снаряды лежали тут же, в плоских контейнерах, сплетенных из лозы.
— Поищи-ка шрапнельные или фугасные, — сказал своему напарнику Дюбин. — Ты в ихней маркировке разбираешься?
— Понять можно. Что у них, что у нас…
— Подтащи-ка их поближе. А то, если попрут, не управимся подносить.
— А ты что, Дюбин, стрелять собираешься?
— Собираюсь, не собираюсь, а снаряды все ж таки поднеси, как я сказал.
Прибылова Дюбин знал мало. Можно сказать, совсем не знал. Шли в одной колонне. Молчаливый, замкнутый. То ли контуженый, то ли пережил много.
— Слышь, гаубичник, ты в плен-то как попал?
Прибылов подтащил одну плетенку. Аккуратно положил ее возле станины. Откинул клапан, чтобы легче было брать снаряды. Пошел за другой. Ничего не ответил.
— В плен, говорю…
— А какое тебе дело до моего плена? — тихо сказал он и взялся за следующую плетенку. Снаряды были тяжелые, и Прибылов с трудом волок их по затоптанному снегу, пятясь враскорячку.
— Да мне никакого дела до этого, конечно, нет.
— А тогда давай думать, как отсюда поскорей ноги унести.
— Нам, гаубичник, приказ какой даден? Я еще до ста не досчитал, а из тебя уже ковтях полез…
Прибылов вдруг распрямился, посмотрел на Дюбина, на то, как тот неуверенно трогал маховики, как пытался заглянуть в панораму, подошел, сказал тем же тихим голосом:
— А ну-ка…
— Ты ж не наводчик — Но Дюбин все же уступил место наводчика.
— Я и наводчик, и заряжающий, и по танкам тоже, между прочим, стрелял.
Прибылов довернул ствол орудия и тем же тихим голосом приказал:
— Заряжай.
Дюбин откинул затвор, засунул длинный снаряд.
— Высоко как! Заряжать неудобно.
— Немцы вдвоем заряжают, с ящиков.
Они сели на зарядные контейнеры и напряженно всматривались в черную полосу дороги, исчезавшую в сотне шагов среди деревенских построек и тынов. Спустя некоторое время Дюбин сказал шепотом:
— Ну что, гаубичник?
— А что? Тихо.
— Да я не про то. Пора нам. Иди, выводи коня, а я за пулеметом схожу.
Они погрузили на телегу оружие. Дюбин сбегал в сарай, принес коробки с пулеметными лентами.
— Гони, гаубичник!
Они отъехали метров двести, когда в середине деревни,
В эту ночь на Зайцевой Горе немцы меняли батальон, который не выходил из боя уже около месяца. Солдаты дремали под застегнутыми тентами. Грелись, прижавшись друг к другу. Грузовики двигались медленно, с приглушенными фарами, закрытыми специальными колпаками, через которые свет пробивался настолько скудно, что водители попросту выключали освещение и двигались на ощупь, стараясь соблюдать дистанцию и не наскочить на впереди идущий транспорт. И когда впереди раздался стук пулемета и первые пули начали рвать брезент и кромсать спины и затылки сидевших в кузовах, передние грузовики шарахнулись в кюветы, а третья машина, остановившись посреди шоссе, вспыхнула, как факел. Солдаты сыпанули с кузовов. Погодя, опомнившись, начали вытаскивать раненых, складывать на обочине в ряд убитых. Другие залегли и открыли беспорядочный огонь по лесу. Но вскоре поняли, откуда стрелял пулемет. Офицер подозвал к себе двоих солдат, отдал короткое распоряжение, и тотчас они исчезли в лесу. Через несколько минут на дороге, в той стороне, откуда стрелял пулемет, разорвались, перемешивая пламя со снегом и мерзлой землей, одна за другой четыре гранаты. И сразу наступила тишина.
Глава двадцать седьмая
Зинаида разбудила Прокопия:
— Вставай, сынок, пора идти.
Иванок вылез из самолета, посмотрел по сторонам, сказал:
— Мыши все пожрали, даже ремни.
Зинаида развязала шаль, вытащила из волос гребень, причесалась. Спросила Иванка:
— С нами пойдешь?
— Не знаю. — Иванок цыкнул через щербу. — Нечего мне там у вас на хуторе делать.
— В деревню тебе нельзя. А то и мамку в управу потянут.
— Да я знаю. — Иванок закурил, Винтовку он из рук не выпускал. — Жратвы нет. Вот что плохо. А то бы я и тут пожил. В лесу.
— Хочешь есть? — И Зинаида вытащила из кармана несколько сухарей. — Возьми. Тут как раз всем по одному.
— Да нет, теть Зин, спасибо. Я потерплю.
— Бери, бери.
— Спасибо, теть Зин.
Она оглянулась на Иванка:
— Какая я тебе теть Зина? Я ж всего на четыре года старше тебя.
Иванок засмеялся. Снова огляделся, прислушался.
— А погони, похоже, не было.
— Иванок, я тебе вот что расскажу. Когда мы с Прокошей в Прудки шли, людей здесь видели. Шли туда, в сторону аэродрома. Разговаривали кто по-русски, кто по-немецки.
— Сколько их было?
— Уже не помню. Напугали они нас до смерти. Человек семь.
Теперь гремело по всему северному краю. Они слушали канонаду, стараясь понять, что там происходит. Но говорили о другом.
— Разведка. — Иванок докурил сигарету, сунул в снег, под листву, окурок. — Перед наступлением всегда разведку через фронт посылают.
— Так это что, наши были?
Иванок пожал плечами:
— Может, и наши.
— Да нет, на наших не похожи.
— Я, теть Зин, тоже в разведке воевал. Между прочим, вместе с твоим хахалем. — Иванок заметил, как напряглись плечи Зинаиды. — Мы с ним под Вязьмой вместе были. В окружении. Коней дохлых ели. Что там было… Ох, теть Зин!..