Русский Египет
Шрифт:
В конце ноября 1902 года в адрес одесского градоначальника и начальника жандармского управления города пришли из Александрии два анонимных письма, написанных одной рукой, примерно одинаковых по содержанию. В них говорилось, что трактир «Севастополь» — «притон социалистов» и «склад социал-демократической лиги», что Юзефович вот уже 22 года «волнует всю Россию революционными книгами, которые он отправляет на каждом пароходе. Владелец трактира посещает в Александрийском порту русские суда во время отсутствия на них начальства и распространяет среди матросов запрещенную литературу». Автор анонимок предлагал арестовать Юзефовича на пароходе, а затем «посадить его в цепной ящик и привезти в Россию».
Если верить анонимкам, владелец трактира «Севастополь» был революционером с большим стажем. Но, видимо, он эмигрировал в Египет еще в ту пору, когда революционное движение в России возглавляли народники. И уж, во всяком случае, Юзефович не был социал-демократом, «искровцем». Об этом ясно говорит письмо жены Ленина Н. К. Крупской (она была секретарем редакции) Херсонской искровской группе в октябре 1902 года.
Словом, «египетский путь» «Искры» организовывал определенно не Юзефович. Но тогда кто же?
7 марта 1905 года российский посланник в Каире А. А. Смирнов отправил в Петербург донесение следующего содержания: «В прошлую пятницу с русским пароходом выехали из Александрии в Одессу с целью революционной агитации три подозрительных личности: Нарис Феликс Францискович с египетским паспортом, Казимир Антонович Маринский с турецким паспортом и неизвестный молодой человек с австрийским паспортом по имени Володя».
Нельзя не заметить: отъезд этой тройки «с целью революционной агитации» совпал по времени с началом первой русской революции. Так что вполне логично предположить, что эти люди и были русскими революционерами-эмигрантами, о которых писал Марчелло Черези. Вполне возможно, что они участвовали в организации пересылки «Искры» через Александрию. Беда лишь в том, что их имена, как и паспорта, наверняка были ненастоящими, и потому найти хоть что-то об этих людях мне так и не удалось.
Чуть больше известно о том, кто получал в России «Искру», пересылавшуюся через Александрию. В книге С. Розеноера «Нелегальный транспорт», вышедшей в Москве еще в 1932 году, отмечается, что в Херсоне нелегальную литературу, поступавшую из Египта, принимали Л. Д. и Н. Д. Цюрупа — братья видного деятеля большевистской партии, а затем и Советского государства Александра Дмитриевича Цюрупы. В ту пору он был агентом «Искры». Потом я выяснил, что и сам А. Д. Цюрупа принимал участие в организации «египетского пути». Об этом пишет в своей книге его сын: «Помню, в Уфе, братья Митя и Петя, подростки, почти юноши, таинственно говорили между собой, что давно, в начале века, папа ездил в Одессу. Там через нашего дядю Виктора, мичмана дальнего плавания, он «налаживал транспорт» через Египет и Персию».
О том, что «египетский путь» организовали именно херсонцы, писала в Россию и Н. К. Крупская. Он начал функционировать в марте 1902 года, когда херсонцы получили из Александрии две посылки весом в полтора пуда каждая. В апреле благополучно поступила посылка весом уже в три пуда. Но затем произошла осечка.
5 мая из Каира в Петербург ушло очередное донесение русских дипломатов. В нем говорилось, что «матрос крейсера «Адмирал Корнилов» Лев Кайранский, отставший от корабля, заявил, будто в трактире «Севастополь» находится склад заграничных изданий на русском языке. Часто бывающие там наши матросы поставляют эти издания в Россию. По его словам, на отошедшем 19 апреля из Александрии пароходе «Королева Ольга» кочегары Третьяков и Юшков везут анархистские брошюры, которые в Одессе принимаются матросом Никифором Попковым, занимающимся дальнейшим их распространением».
По прибытии «Королевы Ольги» в Одессу жандармы произвели на судне тщательный обыск. Правда, они ничего не нашли, поскольку кочегары успели сжечь запрещенный груз. Однако направлять таким путем в Одессу нелегальную литературу было уже рискованно.
Тогда кочегар Д. П. Третьяков переехал из Одессы в Батум и нанялся на пароход «Боржом», возивший в Александрию керосин. Чтобы скрыться от жандармов, взял паспорт у своего товарища В. Н. Верисоцкого. Но кочегар не знал, что за трактиром «Севастополь» царская охранка уже установила слежку. Поэтому когда в августе на «Боржом» загрузили партию нелегальной литературы, об этом сразу же стало известно российскому консулу.
В пяти пакетах, конфискованных на «Боржоме», было около полутора тысяч экземпляров нелегальных изданий 16 наименований. Среди них — 94 экземпляра знаменитой работы В. И. Ленина «Что делать?», несколько номеров газеты «Искра» и марксистского журнала «Заря». Третьяков едва успел скрыться с парохода. Его долго прятали в Александрии у надежных людей, а затем переправили в Европу.
Провал на «Боржоме» означал, что «египетский путь» стал ненадежным, и редакция «Искры» понимала это. «Путь через Александрию надо окончательно бросить, ибо там страшная слежка, — писала 28 декабря 1902 года Н. К. Крупская Херсонской искровской группе. — Верисоцкий, он же Третьяков, еле выбрался из Александрии, у Юзефовича были обыски».
Рассказ о пересылке «Искры» через Александрию можно было бы дополнить еще кое-какими деталями, но они принципиально не меняют картины. И хотя «египетский путь» газеты не был основным и просуществовал недолго, это наша история, а историю надо беречь, нравится она нам или нет.
Не попробовать ли найти трактир «Севастополь»? Этой мыслью я поделился с доктором Касемом, и он меня поддержал.
Когда мы с ним в тот день ехали в Александрию, то уже знали, что ресторана или кафе с названием «Севастополь» в городе нет. По крайней мере таково было единодушное мнение советских специалистов, работающих в Александрии, и друзей доктора Касема, живущих в этом городе. Но дом-то наверняка остался! Центр города, застроенный на рубеже нашего столетия, с тех пор практически не изменился. Редкие новые здания вклинились в старинные дома полувосточной-полуевропейской архитектуры в кварталах, примыкающих к порту.
Был бы адрес — и поиск дома не составил бы особого труда. Но в том-то и дело, что адреса не было. Оставалось одно: метод «полевого исследования» — колесить по городу, расспрашивать людей. Для этого нужен был опытный проводник, хорошо знающий Александрию. После некоторых раздумий доктор Касем остановился на своем бывшем аспиранте, докторе Ибрагиме ас-Саихе.
С доктором Ибрагимом мы договорились встретиться в кафе на площади Саада Заглюля, в самом центре города. Он оказался высоким, интересным мужчиной лет тридцати. Отправились в район порта. По случаю рамадана его многочисленные кофейни были почти пусты. Расспрашивали буквально всех — и посетителей, и владельцев. Все отрицательно качали головой.
Жарко. Май в Египте — уже лето. В Каире в это время столбик термометра не опускается обычно ниже отметки + 3 °C. В Александрии чуть прохладнее, зато влажность повыше. В очередной кофейне прошу моих спутников задержаться и заказываю себе стакан чая. Садимся за выставленный на тротуар столик. В Каире, пожалуй, делать этого не стоило бы, чтобы не раздражать египтян. Здесь другое дело. В Александрии по-прежнему много иностранцев. Огромный порт — второй по грузообороту в Средиземноморье после Марселя — вечно битком набит судами со всего света. На улицах города звучит многоязыкая речь. Так что его жители смотрят на нарушителей Рамадана спокойнее, чем вхтолице.