Русский экзорцист (Отчитывающий)
Шрифт:
Квартира была оплачена до конца лета, так, что визита хозяйки, которую Светка называла Тортиллой, можно было не опасаться.
Побрившись, он прошел в кухню. Есть не хотелось. Он сварил кофе и позвонил Брусницкому. Договорились встретиться в кафе на Строгинской пойме. Брусницкий объяснил, как проехать, и Волохов вспомнил, что когда они со Светой возвращались с реки, он видел желтый шатер на берегу. До встречи было около трех часов, и он решил заглянуть в квартиру отца Василия.
Двор этого дома тоже пострадал во время урагана. Рабочие распиливали деревья на короткие бревна и забрасывали их в грузовик. От подъезда оттаскивали покореженный автомобиль.
Пользуясь
– Уж простите, князь, - он вскрыл конверт и вытащил наружу уголок письма.
Подождав несколько минут, он развернул письмо. На этот раз оно было написано на латыни.
– Говорю я на латыни очень плохо, а читаю несколько хуже, - пробормотал Волохов.
Все же кое-что понять удалось. Корреспондент беспокоился насчет долго молчания уважаемого коллеги, напоминал об осторожности. Дальше шел небольшой перечень имен. Волохов пожал плечами, вложил письмо в конверт и опустил в карман. Еще раз обойдя квартиру, он постоял перед иконами. Судя по цветовому фону, иконы были северного письма. С потемневших досок на него печально смотрел человек, воскресший и переставший быть простым смертным почти две тысячи лет назад. В его взгляде чувствовался немой укор.
Волохов развел руками.
– А что я могу...
Она висела, распятая, над столиком с медицинскими инструментами. Отраженные световые блики били ее по глазам, которые она боялась закрыть. Горло было перехвачено ужасом, она судорожно ловила ртом разреженный, как на большой высоте, воздух.
Блестящие инструменты звякнули и зашевелились, словно живые. Скальпель поднялся вертикально и плавно взмыл в воздух, словно взлетающий воздушный шар. Медленно он подлетел к ее широко открытым глазам. Кромка лезвия, словно примериваясь, покачивалась в миллиметре от зрачка. Она сфокусировала на ней зрение. Лезвие оказалось вблизи зазубренным, словно им дробили кости. Дробили с размаху, откалывая кусочки костной ткани и выкрошенного из лезвия металла. Оставшиеся на столике инструменты зазвенели, сталкиваясь, точно ладони аплодирующих зрителей. Скальпель коснулся глазного яблока холодной зазубренной кромкой и, плавно перемещаясь, надрезал его по окружности. Она почувствовала, как холодная жидкость побежала по щеке и собрав все силы, закричала. Из горла вырвалось хриплое карканье. Блестящие инструменты зазвенели громче, надеясь заглушить ее слабый крик. И тогда она закричала во весь голос надрывно и истошно, словно потерявшая рассудок кликуша.
– Ты что, Оль? Ты чего орешь?
Ольга открыла глаза и увидела над собой лицо Роксаны.
– Ты что, милая моя, опухла, что ли? Так орать! Я чуть не родила со страху, -
– Лучше к телефону подойди.
– Извини, извини, пожалуйста, - Ольга вытерла мокрые от слез глаза и встала с дивана.
Роксана закуталась в одеяло и отвернулась к стенке.
– С тобой точно свихнешься, - пробормотала она.
Отыскав звеневшую трубку радиотелефона, Ольга поднесла ее к уху.
– Ты смотришь, - спросил ее низкий шепот, - тебе нравится?
– Кто...
– Ольга откашлялась, - кто вы, что вам надо? Я не буду смотреть, вы мерзавец!
– Будешь, дорогая, будешь, - голос завораживал и пугал бесстрастностью и отрешенностью.
– Тебе ведь понравилась девочка?
– Ты сволочь, подонок, - закричала Ольга, срываясь на визг и топая ногами, - прекрати ее мучить, прекрати сейчас же!
В трубке раздались короткие гудки. Ольга бросилась к компьютеру.
– Кто это?
– спросила Роксана, привстав на кровати.
– Это..., этот гад, который в прошлый раз парнишку резал.
Роксана встала с кровати.
– Ни сна, ни покоя, - сказала она, зевнув.
Спала она в одних узких трусиках, ее полные груди приподнялись, когда она закинула руки за голову, потягиваясь. Шлепая босыми ногами, она прошла в туалет, потом поставила на плиту чайник и, подойдя к Ольге, наклонилась и обняла ее сзади за плечи.
– Милая моя, если ты будешь так психовать, ты сойдешь с ума раньше той девчонки.
– Это вряд ли, - пробормотала Ольга, - смотри.
Видимо, парень не один час работал над телом девушки. Она была зафиксирована в кресле в лежачем положении. Глаза были закрыты повязкой, от выбритого лобка разбегалась паутина поблескивающих золотой нитью выпуклых шрамов. Растянутые ярко-красным шариком кляпа побелевшие губы, казалось, вот-вот лопнут от напряжения. Побагровевшее лицо пересекали черные ремешки, фиксирующие кляп на затылке. На шее вздулись вены. Всякий раз, когда парень заливал новый разрез жидкостью, девушка глухо стонала, а тело начинало подергиваться, заставляя ремни сильнее впиваться в него.
– Прямо гестапо какое-то, - пробормотала Роксана, - такое кино моим клиентам показать - и мои услуги не понадобятся.
– Господи, Господи, - шептала Ольга, - почему он не сделает ей хотя бы обезболивание?
– Как говорят хирурги: правильно зафиксированный больной в анестезии не нуждается.
– Как ты можешь!
Роксана пожала плечами и вышла на кухню. Ольга прибежала вслед за ней.
– Слушай, а может, в милицию заявить?
– И что?
– Роксана усмехнулась.
– Ты знаешь, милая моя, я сама по грани хожу и пообщалась с "мусорами" достаточно. Все улаживается той или иной суммой, - она разлила по чашкам кофе.
– Мне кажется, это какая-то секта. Ты заметила, рисунок повторяет узор на теле самого парня.
Она присела на табурет, размешала в чашке сахар и, закурив, отхлебнула кофе.
– Можешь распечатать фотографию паренька и девчонки?
– Могу попробовать.
– Мне нужно, чтобы виден был узор на теле. Есть у меня один знакомый из частного сыскного агентства. Ну, и по своим каналам попробую что-нибудь узнать. Может, коллегам, - она усмехнулась, - попадались клиенты с подобным шрамами.
– Я спрашивала в салонах...
– Ты чужая, милая моя. Несмотря на свои картины, ты - чужая. Это как в море. Возле поверхности разноцветные рыбки плавают. Красненькие, синенькие, золотые, а в глубине акулы, спруты и каракатицы. Так вот: ты поверху плаваешь. Выпей кофе и не психуй. Истерикой делу не поможешь.