Русский флаг
Шрифт:
Третьи сутки не было ветра. По утрам берег затягивало серой пеленой. Она таяла медленно, растапливаясь в синеве неба. В такую погоду паруса бесполезны, нужно ждать, с надеждой поглядывая на барометр, не пообещает ли он ветер.
Штиль настраивал Депуанта на благодушный лад. Штиль как нельзя лучше отвечал его нерешительности.
– Вот когда нам понадобился бы "Вираго"!
– не без ехидства намекнул он Прайсу.
Но, полный решимости, контр-адмирал заверил Депуанта, что к исходу завтрашнего дня они при любых условиях завладеют "Авророй".
Вечером Изыльметьев посетил английский фрегат. С высокого борта пятидесятипушечного "Президента" видна была неподвижная "Аврора. Пройдет еще час - и вечерний туман скроет "Аврору" от глаз марсовых "Президента", исчезнут в тумане и мягкие очертания острова Сан-Лоренцо, близ которого стоит "Аврора".
В этот вечер Прайс казался необычно любезным и словоохотливым собеседником. Но в его шутках и угловатой подвижности чувствовалась какая-то неловкость, нарочитость и вместе с тем нервный подъем. Он хвалил русских офицеров, пришедших с Изыльметьевым на "Президент", с увлечением говорил о профессии моряка, о "великой, нерасторжимой морской семье".
Депуант притих от изумления.
– ...Что ни говорите, а в появлении паровых судов я вижу какое-то горькое, печальное знамение...
– Это не помешало вам, господин адмирал, - заметил Изыльметьев, включить в свою небольшую эскадру пароход "Вираго".
Прайс рассмеялся.
– Скажу вам по секрету: заставили взять! А душа к нему не лежит. Поздно мне переучиваться. И копоти много. Дымит...
– И камбуз дымит, - заметил Дмитрий Максутов, - однако же упразднить его никто не намерен.
– Приготовление еды, господин лейтенант, - процесс неизбежный, он отвечает естественной потребности человека.
– А паровая машина, - возразил Дмитрий, - я полагаю, отвечает естественным потребностям человечества. И, сколько можно судить, Англия не пренебрегает этой возможностью.
– Еще бы!
– Прайс продолжал подкупающе дружелюбно, откровенно, точно изливая наболевшую душу. Темные от старости руки поглаживали согнутые под прямым углом колени.
– Разве есть в мире такая вещь, которою пренебрегла бы Англия, не завладела бы, не купила бы ее? И копоти мы первыми наглотались по горло.
– Им снова овладело возвышенное настроение. Господа, я люблю Англию. Но, увы, у нас во всем господствует экономическая проза. Только флот, парусный флот - прибежище романтики. На земле мы барахтаемся в паутине своекорыстных интересов, куда-то спешим, чему-то завидуем и в довершение всего стараемся изловчиться, чтобы получше всадить пулю в спину ближнего своего. В открытом море мы все становимся братьями. Мы как дети радуемся парусу, показавшемуся на горизонте, не думая о том, чей флаг на корабле. Мы - великое, нерасторжимое братство!
– Однако в сердце своем, куда бы ни бросила нас судьба, мы храним родину, - сказал Дмитрий, внутренне приготовившись к спору.
– Я думаю, что это и делает неожиданную встречу в море столь радостной и возвышенной. Иначе такие встречи могли бы оканчиваться и абордажной схваткой.
– Оригинально!
– Прайс не скрывал иронии.
– Но недостаточно ясно.
– Родина - компас, господин адмирал. Драгоценный компас, который мы храним не у штурвала, не в нактоузе, а в душе и в сознании своем, пока оно не затмится.
Дмитрий говорил горячо, уверенно. Слова точно слагались в фразы. В них было столько искреннего чувства, что никому не пришло бы в голову заподозрить его в аффектации. В такие минуты Александр любовался Дмитрием, его красивым, мягким лицом и толстоватой, но подвижной фигурой.
Прайс зааплодировал, приглашая офицеров последовать его примеру. Депуант, Паркер, Лефебр и еще несколько офицеров поддержали его жидкими хлопками. Прайс наклонился к Изыльметьеву и проговорил:
– Положительно я завидую вам. Как легко, должно быть, командовать такой молодежью!
– Я люблю их, - просто сказал Изыльметьев.
На обратном пути, в шлюпке, офицеры долгое время молчали.
Было поздно. На отдалявшихся кораблях пробили полуночные склянки. Наступила тишина, нарушаемая глубоким дыханием гребцов и всплесками весел. Когда на шлюпку уже надвигалась темная громада "Авроры", Вильчковский неожиданно сказал:
– Очень уж не похоже на то, чтобы тут пахло войной или какими-нибудь кознями. Я думаю, Иван Николаевич, что мы можем считать себя в безопасности. Адмирал был так любезен сегодня...
– Это-то обстоятельство, - перебил Изыльметьев, выпрямляясь, - больше всего и тревожит меня. Прайс не такой человек, чтобы за здорово живешь витийствовать перед нами. Вот что, господа! "Аврора" починилась и, слава богу, может двинуться в путь. Наша задача ясна - достичь бухты Де-Кастри со всею быстротой, упреждая другие суда и известие о войне. Отправимся через четыре часа, пока не разошелся туман. Необходимо подготовить тросы и гребные суда, - если продлится штиль, мы выбуксируем фрегат в открытое море.
Снова тишина. Даже гребцы замешкались, подняв весла над водой. Этого часа ждали все, и вместе с тем он застигал каждого как бы врасплох, заставляя поеживаться от волнения. Первым нашелся Дмитрий.
– Простите, Иван Николаевич, - сказал он шутливо, - но мы поступили невежливо: мы не простились с адмиралами.
Голос Изыльметьева звучал по-прежнему резко и сурово:
– Надо полагать, что суда Прайса и Депуанта пустятся за нами вдогонку, желая от всей души исправить эту нашу оплошность. Возможно даже, что они попытаются подойти вплотную к "Авроре", чтобы обнять нас и облобызать напоследок. Во всяком случае не мешает зарядить пушки и отточить абордажное оружие.
VII
Перед рассветом, едва вставший из воды туман скрыл от "Авроры" сигнальные огни "Президента" и "Форта", была отдана команда "свистать всех наверх".
Экипаж выстроился на шканцах во фронт. Изыльметьев, не теряя времени, спокойно, будто продолжая случайно прерванный разговор, сказал:
– Ребята! Помните, я говорил вам, что мы должны быть готовы к войне с англичанами и французами. Война, по слухам, уже объявлена, но известия придут в Кальяо не ранее воскресенья, и, может быть, суда, стоящие на здешнем рейде, скоро погонятся за нами. Коли так случится, то смотрите, чтобы выйти нам из дела с Георгиевскими крестами! Главное дело - не суетиться, не горячиться, а стрелять хладнокровно, как на учении! Мы теперь идем в русские порты, в Татарский залив...