Русский литературный анекдот конца XVIII - начала XIX века
Шрифт:
— Мне бы приятно было и вам сказать то же, — отвечала она с некоторым сожалением.
— Помилуйте, это вам ничего не стоит! Возьмите только пример с меня — и солгите! — отвечал Кульковский. [77, с. 175.]
* * *
Известная герцогиня Бенигна Бирон была весьма обижена оспой и вообще на взгляд не могла назваться красивою, почему, сообразно женскому кокетству, старалась прикрывать свое безобразие белилами и румянами. Однажды, показывая свой портрет Кульковскому, спросила его:
— Есть
— И очень большое, — отвечал Кульковский, — ибо портрет походит на вас более, нежели вы сами.
Такой ответ не понравился герцогине, и, по приказанию ее, дано было ему 50 палок. [77, с. 176.]
* * *
Вскоре после того на куртаге, бывшем у Густава Бирона, находилось много дам чрезмерно разрумяненных. Придворные, зная случившееся с Кульковским и желая ему посмеяться, спрашивали:
— Которая ему кажется пригожее других? Он отвечал:
— Этого сказать не могу, потому что в живописи я не искусен. [77, с. 176.]
* * *
Но когда об одном живописце говорили с сожалением, что он пишет прекрасные портреты, а дети у него очень непригожи, то Кульковский сказал:
— Что же тут удивительного: портреты он делает днем… [77, с. 177.]
* * *
Одна престарелая вдова, любя Кульковского, оставила ему после смерти свою богатую деревню. Но молодая племянница этой госпожи начала с ним спор за такой подарок, не по праву ему доставшийся.
— Государь мой! — сказала она ему в суде, — вам досталась эта деревня за очень дешевую цену!
Кульковский отвечал ей:
— Сударыня! Если угодно, я вам ее с удовольствием уступлю за ту же самую цену. [77, с. 177.]
* * *
Один подьячий сказал Кульковскому, что соперница его перенесла свое дело в другой приказ.
— Пусть переносит хоть в ад, — отвечал он, — мой поверенный за деньги и туда за ним пойдет! [77, с. 177.]
* * *
Профессор элоквенции Василий Кириллович Тредиаковский также показывал свои стихи Кульковскому. Однажды он поймал его во дворце и, от скуки, предложил прочесть целую песнь из одной "Тилемахиды".
— Которые тебе, Кульковский, из стихов больше нравятся? — спросил он, окончив чтение.
— Те, которых ты еще не читал! — отвечал Кульковский. [77, с. 179.]
* * *
Кульковский ухаживал за пригожей и миловидной девицею. Однажды, в разговорах, сказала она ему, что хочет знать ту особу, которую он более всего любит. Кульковский долго отговаривался и наконец, в удовлетворение ее любопытства, обещал прислать ей портрет той особы. Утром получила она от Кульковского сверток с небольшим зеркалом и, поглядевшись, узнала его любовь к ней. [77, с. 180.]
* * *
Однажды Бирон спросил Кульковского:
— Что думают обо мне россияне?
— Вас, Ваша Светлость, — отвечал он, — одни считают Богом, другие сатаною и никто — человеком. [77, с. 183.]
* * *
Прежний сослуживец Кульковского поручик Гладков, сидя на ассамблее с маркизом де ля Шетардием, хвастался ему о своих успехах в обращении с женщинами. Последний, наскучив его самохвальством, встал и, не говоря ни слова, ушел.
Обиженный поручик Гладков, обращаясь к Кульковскому, сказал:
— Я думал, что господин маркиз не глуп, а выходит, что он рта разинуть не умеет.
— Ну и врешь! — сказал Кульковский, — я сам видел, как он во время твоих рассказов раз двадцать зевнул. [77, с. 183–184.]
* * *
Другой сослуживец Кульковского был офицер по фамилии Гунд, что с немецкого языка по переводу на русский значит собака. Две очень старые старухи перессорились за него и чуть не подрались.
Кульковский сказал при этом:
— Часто мне случалось видеть, что собаки грызутся за кость, но в первый раз вижу, что кости грызутся за собаку. [77, с. 184.]
* * *
Пожилая госпожа, будучи в обществе, уверяла, что ей не более сорока лет от роду. Кульковский, хорошо зная, что ей уже за пятьдесят, сказал:
— Можно ей поверить, потому что она больше десяти лет в этом уверяет. [77, с. 184.]
* * *
Известный генерал Д. (А. А. фон Девиц) на восьмидесятом году от роду женился на молоденькой и прехорошенькой немке из города Риги. Будучи знаком с Кульковским, писал он к нему из этого города о своей женитьбе, прибавляя при этом:
— Конечно, я уже не могу надеяться иметь наследников.
Кульковский ему отвечал:
— Конечно, не можете надеяться, но всегда должны опасаться, что они будут. [77, с. 185.]
* * *
Сам Кульковский часто посещал одну вдову, к которой ходил и один из его приятелей, лишившийся ноги под Очаковом, а потому имевший вместо нее деревяшку.
Когда вдова показалась с плодом, то Кульковский сказал приятелю:
— Смотри, братец, ежели ребенок родится с деревяшкою, то я тебе и другую ногу перешибу. [77, с. 185.]
* * *
Двух кокеток, между собою поссорившихся, спросил Кульковский:
— О чем вы бранитесь?
— О честности, — отвечали оне.
— Жаль, что вы взбесились из-за того, чего у вас нет, — сказал он. [77, с. 186.]
* * *
Кульковский однажды был на загородной прогулке, в веселой компании молоденьких и красивых девиц. Гуляя полем, они увидали молодого козленка.
— Ах, какой миленький козленок! — закричала одна из девиц. — Посмотрите, Кульковский, у него еще и рогов нет.