Русский медведь. Цесаревич
Шрифт:
– Ты думаешь, теперь на тебя станут давить?
– Уже начали. Дело в том, что дела у Священной Римской империи не очень хороши. В этом году они потеряли много крепостей. Конечно, войска османов тоже выдохлись, но закрепились на позициях. Теперь от нас будут любыми правдами и неправдами требовать наступления, чтобы Стамбул начал перебрасывать в Крым и Причерноморье подкрепления. Конечно, можно послать их к чертям, но без Вены нам будет сложно дипломатически оформить наши завоевания. С нами один на один Османская империя может достаточно долго воевать, так что придется выручать этих
– Печально. Кстати, а почему ты собирался начать кампанию в 1695 году?
– Потому что хотел помочь нашим заклятым друзьям в Вене, но не рискуя получить османские подкрепления в Тавриде и окрестностях. То есть стать последней гирей на весах этой войны, подойдя практически к дележу добычи. Впрочем, чего уж о том мечтать, – тяжело вздохнув, произнес Петр. – Теперь нужно действовать по обстановке и не терять время. Вон даже шхуну, что на Плещеевом озере ходила, разобрал и сюда привез. По весне завершим сборку и отправим резвиться на просторы Черного моря.
Глава 2
5 июля 1691 года. Азов
– Государь, – обратился к Петру дежурный офицер, – прибыл гонец с пакетом, имеющим пометку: «Юстас – Алексу». Вы просили о таком сразу сообщать.
– Отлично! Неси скорее, – произнес, улыбнувшись, царь, понимая, что «лед тронулся».
Как он и предполагал, в донесении агента, сидящего в Перекопе, было сообщение о прохождении через вверенный ему участок армии в пятьдесят тысяч.
Это обрадовало безмерно. Настолько, что Петр просто расцвел. Ведь он хорошо знал, что хан мог выставить максимально только лишь восемьдесят тысяч, причем не только с Крыма, но и со всех вассальных земель включительно. То есть без малого десять тысяч ногайцев, кочующих к юго-востоку от Дона, оказались отрезаны от метрополии его армией и егерскими разъездами. А западные причерноморские кочевья, безусловно, присоединятся к армии хана позже. Таким образом, в самом Крыму оставалось войск всего тысяч десять, а то и менее. Причем весьма поганого качества, да еще разведенных по разным гарнизонам. И помощи в разумные сроки им ждать было неоткуда.
– Зови Гордона! – не скрывая улыбки, произнес Петр дежурному, дочитав письмо. – И поживее!
Такая ситуация стала возможна только после проведения грамотной дезинформации с целью введения как Бахчисарая, так и Стамбула в заблуждение относительно реального положения дел в России и планов Москвы. Причем не абы как, а по линии Священной Римской империи, в различных государственных ведомствах которой имелось великое множество османских шпионов. Это Россия им была совершенно не интересна, а потому тех нескольких соглядатаев, что прислал в Москву Бахчисарай, отловили очень быстро и просто. А Габсбурги – старые и опасные враги.
Вот и поплакался Петр в жилетку австрийскому послу, что на штурме Азова положил половину армии. Огненного припаса нет, все извели. С мушкетами да фузеями проблемы, больно изношены. Свинца на пули не хватает. Пушки хоть репой заряжай, все ядра извели. Да не просто так, а половину «старых, изношенных стволов, помнящих еще далекие древности», совершенно разорвало от напряженной пальбы. Причем Петр не просто так плакался,
Само собой, это была «потемкинская деревня» наоборот. Набрали крестьян из-под Тулы, на вид напоминающих узников Бухенвальда, благо что это было несложно. При том уровне урожаев и агротехники настоящей проблемой являлось найти крепких и здоровых «пейзан», а не наоборот. После чего обрядили их в обноски, собранные с добровольцев из старых полков, зачисленных в стрелковые роты. Выдали списанные мушкеты самого убогого вида, которые даже стрелять не могут. И пустили по тракту Воронеж – Москва. Да не просто так, а приставив для пущей солидности бравых генералов с именем и походное имущество.
В общем, австрийскому послу хватило двух полков ряженых, чтобы уехать в Вену совершенно расстроенным. А уже через квартал Петру по линии иезуитов стало известно, что в Стамбуле очень обрадованы таким положением дел в армии далекой Московии. И уже назначили нового хана в Крым, дабы собрать все боеспособные части и вести их на помощь Мустафа-паше в Сербию под Белград.
– Патрик! – с довольной улыбкой воскликнул Петр, увидев стоящего за спиной дежурного генерал-полковника. – Заходи. Садись.
– Что-то случилось? – на плохом русском поинтересовался шотландец, настороженно смотря на лицо русского царя, выражавшего необычайное довольство, чего обычно не наблюдалось.
– Операция «Большой куш» начинается.
– Но мы же не готовы…
– Сколько у нас войск?
– Три наспех развернутые пехотные бригады, батальон морской пехоты и шесть рот конных егерей. Суммарно около восемнадцати тысяч.
– Вооруженных новейшими французскими фузеями со штыком нашего производства. А егеря так и вообще – нарезными штуцерами под секретную пулю. Да и новых пушек отлито изрядно.
– И что с того? У Бахчисарая восемьдесят тысяч да кое-что в османских гарнизонах.
– Было.
– Что было? – не понял Гордон.
– Ушли войска хана на запад – под Белград. Пять дней назад как прошли Перекоп. Скоро начнут через Днепр переправляться. Не все, конечно, но через перешеек прошло около пятидесяти тысяч, включая три тысячи мушкетеров личной гвардии хана.
– То есть…
– Да. Мы со своими восемнадцатью тысячами не встретим там достойного противника. Главное – позволить войскам Саадета уйти подальше. За Днепр, а лучше за Дунай. Надежный заслон у днепровских переправ мы поставим. Думаю, две роты конных егерей справятся. Заодно и прочих разбойников погоняем.
– Но войска в пехотных бригадах не обучены совсем.
– Они набраны из охочих стрельцов и старых полков нового строя. У всех за спиной от двух и более военных кампаний. Да, они далеко не так хороши, как нам хотелось, но ведь все должности от звеньевого до бригадного командира занимают наши люди. Так что не все так плохо.
– Эх… боязно мне. Очередной поход в Крым. Сколько их было?
– Скажи, разве мы с тобой когда проваливали начатое дело? Излишне не переживай, Бог даст, накажем супостата… Вернем ему все годы набегов на Русь сторицей. Я верю, что Бог всегда помогает правому.