Русский мир. Часть 2
Шрифт:
Для того чтобы избежать разлагающего влияния общества, следовало, считал Бецкий, полностью оградить детей от него, для чего необходимо было создать специальные учебные заведения. Сделать это предполагалось как можно раньше – не позднее достижения ими возраста 5–6 лет, в котором дети еще не испорчены дурным влиянием и неправильным воспитанием, так как, по его мнению, «корень всему злу и добру – воспитание». Новые люди, по замыслу Бецкого, должны были через семью постепенно распространить эти идеалы на все общество. Мысль о неразрывности воспитания и обучения в процессе образования, причем при преобладании воспитания, Бецкой довел до крайней степени. Идея эта попала в России на благодатную почву и получила поддержку правительства.
Далеко не все идеи моно было осуществить. Не хватало кадров, особенно квалифицированных: о воспитателях Московского воспитательного дома он писал
О его самоотверженной деятельности говорят воспоминания воспитанников созданных и опекаемых им учебных заведений. Вот свидетельства ученика Сухопутного кадетского корпуса: «Где был Бецкий, там были и отеческая заботливость и привет сердечный. С каким радушием принимал он нас в день своих именин, с какою лаской сам угощал нас и с какою нежною внимательностью расспрашивал нас о предметах нашего учения! Бецкий обладал глубокими сведениями в науках и искусствах…», не удивительно поэтому, что в день его смерти «мы, кадеты, принесли ему в дань благодарности искренние слезы наши»54. Подобные чувства разделяли и воспитанницы Смольного института: «И. И. Бецкий своим усердием, бескорыстием и патриотизмом отличался во всех отраслях вверяемого ему управления… Этого удивительного человека, этого почтенного старца приучили нас уважать как отца и защитника»55.
Важнейшим событием в истории российского образования стало создание в 1782 г. Комиссии об учреждении училищ. Одним из ее наиболее активных деятелей был Федор Иванович Янкович де Мириево (1741–1814) – сербский педагог, приглашенный в Россию из Австрии, где он также участвовал в разработке школьной системы. Янкович прекрасно знал русский язык, был православным, пользовался большим доверием императрицы, имел богатый опыт работы в европейских учебных заведениях, не жалел сил на порученное ему дело, словом, идеально подходил для поставленной задачи. Помимо разработки школьной реформы, он также занимался написанием различных учебников, учебных пособий и руководств для новых школ. Именно благодаря его активному участию говорят о том, что Россия избрала австрийскую школьную систему, и это во многом справедливо. Но, как это часто бывало с другими заимствованиями и нововведениями, какая бы ни была форма, содержание все равно было свое, российское. Принципы обучения, сложившиеся в России гораздо раньше этого периода, нашли воплощение и в новой системе.
Согласно разработанному Комиссией «Уставу народным училищам в Российской империи» (утвержден Екатериной II в 1786 г.), в городах создавались народные училища двух типов: главные (в губернских городах) и малые (в уездных). Программа обучения в них строилась следующим образом: 1-й класс – чтение, письмо, арифметика; 2-й – грамматика, арифметика, чистописание, рисование; 3-й – арифметика, грамматика, синтаксис, история, география; 4-й – грамматика, сочинение, составление деловых бумаг, история, география, геометрия, механика, физика, естественная история, начала гражданской архитектуры. Предполагалось также изучение иностранных языков, при этом их выбор ставился в зависимость
Все программы были согласованы между собой. Проучившись два класса в уездном училище, можно было продолжить обучение в губернском. Еще в указе о создании Комиссии особо подчеркивалось, что «все сии школы находятся везде в совершенном единообразии: ученики все, в какой бы они школе ни были, читают одинакие учебные книги, а учители употребляют одинакий способ обучения и наблюдают одинакое распределение часов… так что науки в школах сих преподаются в самом отдаленном краю России в одно и то же время и на том единообразном основании, на каковом оные преподаются и в самой столице»56.
Предполагалось, что училища будут стремиться к тому, чтобы привлечь как можно больше бедных учеников, чьи «родители не в состоянии дать доброго воспитания сами…» Допускались в них и девочки, правда, особо оговаривалось, что мальчики и девочки сидят отдельно, и учителю вменялось наблюдать, чтобы из школы они выходили порознь. Телесные наказания запрещались. Предусматривались «открытые испытания» два раза в год – перед Новым годом и Петровым днем (образец отчетности прилагался).
В «Уставе народным училищам» были продуманы все детали новой образовательной системы: почасовые учебные планы, права и обязанности всех – от попечителя и директора до учителя и ученика, обязательные учебные пособия и книги, все формы отчетности и т. д. Причем правила устанавливались строгие и незыблемые. Нагрузка учителя определялась в 23 часа в неделю в двух младших классах, где, как и по сей день в начальной школе, преподавал один учитель; примерно до 29 часов в старших, где, соответственно, каждый вел свой предмет, а точнее, предметы (иностранный язык считался самым сложным, учителю предписывалась нагрузка всего лишь в 18 часов). Учитель должен был строго контролировать посещаемость своих учеников (прилагался образец журнала успеваемости), требовать с них записки от родителей, писать на основании их объяснительные записки директору. Рекомендовались и некоторые методические приемы: например, советовали специально допускать в рассказе или в записи на доске ошибку, чтобы таким образом проконтролировать внимание и знания учеников.
Требования к самим учителям были также крайне жесткими. Учитель должен был всей своей жизнью (и не только в классе) подавать пример «ко благочестию, добронравию, дружелюбию, учтивости и прилежанию». В случае болезни следовало немедленно сообщить директору для подыскания замены – перерыв в занятиях был недопустим, учитель, проживавший в общежитии, не только не мог никого оставить у себя ночевать, но и сам не имел права ночевать в другом месте – за моральным обликом следили строго. Во время урока не разрешалось отвлекаться на посторонние темы, использовать книги, кроме рекомендованных уставом, предлагались даже темы для застольных бесед с учениками, такие, которые «могут расположить сердце их к добродетели, а душу к благомыслию»57.
Конечно, некоторые детали этой программы так и остались на бумаге. Ну как можно было контролировать выполнение, например, следующего: «Ученики, вышед из училища, не должны на улицах мешкать, затевать игру, крик или другие беспутства, но чинно и пристойно идти прямо домой, каждой мимоидущей особе учтиво кланяться…» Но несмотря на некоторые перегибы, основа была заложена, и время показало ее жизнестойкость и своего рода соответствие национальным основам, многие внешне гораздо более реалистичные программы в России умерли, не успев толком развиться58.
Одновременно с этим развивалась система привилегированных общеобразовательных школ. Так, в 1776 г. при Московском университете, где еще ранее была создана гимназия, открылся дворянский Благородный пансион. Принимали в это фактически закрытое учебное заведение, в котором дети не только учились, но и постоянно жили, далеко не всех. Три главные задачи были положены в основание этой элитарной школы: 1) «научить детей или просветить их разум полезными знаниями»; 2) «вкоренить в сердца их благонравие»; 3) «сохранить их здоровье»59. В разное время в нем учились такие выдающиеся деятели России, как А. С. Грибоедов, А. П. Ермолов, В. А. Жуковский, М. Ю. Лермонтов.