Русский ниндзя
Шрифт:
– Странно, а к чему затеяно это восстание.
Ей напарница с ухмылкой ответила:
– Чтобы вернуть законный престол королеве. Ленастала законная наследница, а на троне сидит узурпатор.
Гертруда все же сомневалась:
–
Огнезарная Шелла вполне логично произнесла:
– Дружба с чернью не унижает, если ведет к вершинам власти! Ну, а данном случае, это может быть последний шанс королевы.
. ГЛАВА ? 42.
Пока Энрике ишачил в каменоломнях тюрьмы максимально строгого, каторжного режима, Валентина шлепала до каменистым дорогам Мексики. Она направлялась в столицы. И путь был не близким.
Девочке приходилось идти босиком по острым камням. А это болезненно даже с учетом привычки, и огрубевшей подошвы. Валентина шла полдня и всю ночь, и под утро добрела до деревни. Еда у девчонки окончилась, и она попросилась в дом. Ее встретила женщина с русыми волосами.
Она пожалела похудевшую белокурую девочку, со сбитыми, израненными ногами, и она пригласила её в дом. Валентина робко вошла. Попросила работу. Женщина ответила:
– Ты сначала поешь, и отдохни с дороги!
Валентина согласилась. Она не первый день в пути. И практически все время шла, а в свободное время только пала. Как ныли ее бедные, усталые ножки, как пылали и зудели сбитые до крови подошвы, и чесались треснутые мозоли. Каким холодным и неприятным казался этот мир.
Девочка поела манной каши с вареньем. Выпили две кружки молока, с белой булкой и медом. Ее окончательно расслабила. И девочка прямо на месте взяли и уснула.
Женщина поняла и отнесла ребенка на солому. Потом взяла мочалку, и стала, осторожно скрести босые, грязные, сбитые до крови ножки девочки.
Грязь поддавалась с трудом. Женщина капнула шампуня, и средство для мытья посуды. Грязь была от камней и асфальта, и она очень въедливая, ее не смыть в ручейке, как это пыталась сделать Валентина.
Черные подошвы светлели, становились более чистыми. Хозяйка работала, скребла. Валентина спала крепко и открывала глазки.
Тазик с теплой водой стал черным, и поверхность жидкость пузырилась.
Женщина вынесла и вылила воду. Потом снова набрала в горячем кране. Обмыла, потерла... Наконец опять смыла...Теперь пяточки у девочки стали розовые и чистенькие. Отмытые от пыли ноги Валентины напомнили, женщине ножки собственного ребенка. Ее недавно ее девочка вот бегала, босая по теплой пыли. И брызгала в ванне. А сейчас эти жесткие натруженные ступни чужой, но миленькой девочки напоминают об утрате.
Нет, не по мягкой траве бегала девочка. Она очень долго шла по пыльной, каменистой дороге. Мозоли потрескались от острых камней, пяточки кровоточили. Каждый пальчик детской ножки сбит, ушиблен. Бедная девочка! Что заставило ее проделать такой долгий и трудный путь? Кого искала она.
Как потрескались ее подошвы, сколько ссадин на них. И новые растущие мозоли. Скоро ее ножки вообще ороговеют, станут, словно копыто верблюда. Неужели она продолжит путь?
Может, кто обидел, ударил девочку. И она убегала, плакала, ушибла пальчик?
Женщина ощутила в себе тревогу. И стала волноваться за девочку, словно за собственную дочь. Бедная нищая бродяжка. Платье застиранное, старое, легкое. В зимние мексиканские ночи в нем холодно. Холщевая сумка как у нищей, собирающей подаяние побирушки. Но вместе с тем, какие чудные, вьющиеся волосы. Словно снег, слегка присыпанный пудрой цвета сусального золота.
И милое, хоть исхудавшее личико. Наверное, так выглядят дети-херувимчики. Девочки спин и вздрагивает во сне. Наверное, ей сниться, что-то тревожное.
Женщина стала на колени. И целует розовые, исцарапанные ножки, круглую пяточку, ощущая жесткость натруженной подошвы. А потом поднимается и целует девочку в лобик.
Осторожно на цыпочках выход. На дворе день и надо работать. А Валентина спит. Посвистывает носиком.
Девочки сниться, как она бредет по горным кручам, ступает босыми ножками по острым камням. А рядом с ней шагает Энрике. И босые ножки девочки не чувствуют остроты камней. Она шагает легко и приятно, чуть-чуть щекотно голым пяточкам.
Энрике идет с ней. Мальчик такой веселый. Оба белокурые, свежие и сильные.
Валентина спрашивает Энрике:
– А как было там в тюрьме?