Русский Париж
Шрифт:
Однажды, в кругу парижских друзей, Монтескье сказал, что князь Кантемир открыл их страну для себя задолго до того, как побывал в ней.
Впрочем, в первой половине XVIII столетия он так же открыл Францию для многих россиян, а Россию — для французов.
Считается, что первым из французских классиков на русский язык Кантемир перевел книгу ученого и писателя Бернара ле Бовье Фонтенеля «Разговоры о множестве миров». Антиох Дмитриевич завершил работу еще за несколько месяцев до своего отъезда за границу. На титульном листе книги было указано: «С французского перевел и потребным примечанием изъяснил князь Антиох Кантемир».
Чуть позже, в России, он сделал переводы произведений Мольера, Лафонтена, Буало, Ларошфуко и других французских ученых и писателей. Эти работы, как и ранние творения Антиоха, утрачены.
Книга «Разговоры о множестве миров» Фонтенеля, в которой отстаивается гелиоцентрическая система мира, вышла в свет в Санкт-Петербурге и в Москве лишь в 1740 году, то есть почти десять лет спустя после ее перевода на русский. Однако вскоре, уже во времена правления Елизаветы Петровны, она была запрещена как «противная вере и нравственности».
В предисловии к книге Фонтенеля Антиох Дмитриевич коснулся смысла своей литературной деятельности: «Труд мой был не безважен, как всякими можно признать, рассуждая, сколь введение нового дела нелегко. Мы до сих пор недостаточны в книгах философских, потому и в речах, которые требуются к изъяснению тех наук».
Для вновь назначенного русского посланника политическая обстановка в Лондоне была неблагоприятной. Как отмечалось в «Истории дипломатии», в XVIII веке у Англии в Европе был лишь один серьезный соперник — Франция. В борьбе, которая шла между ними в течение XVIII века, Франция оставалась самой сильной державой континента. Однако в те времена она потеряла большую часть своих заморских колоний.
В 1734 году отчасти благодаря Кантемиру удалось заключить англо-русское торговое соглашение. Молодой посланник сумел добиться признания Лондоном «императорского титула за российскими самодержцами». Пришлось ему немало потрудиться, чтобы опровергнуть клеветнические сообщения английских дипломатов, путешественников и торговцев о России.
Кантемир опекал своих соотечественников-студентов, по собственной инициативе переписывался с Петербургской академией наук и приобретал для нее книги, учебные пособия и лабораторные приборы.
Но дипломатическая служба не прерывала и литературную деятельность Антиоха Дмитриевича. Он по-прежнему писал стихи «сатиры», переводил с латинского древних авторов и своих французских современников.
Может, поэтому он впоследствии заявил другу, члену «Французской академии надписей» Октавиану Гуаско: «И с берега Темзы я видел Париж!..».
В 1737 году Кантемир получил от своего правительства задание вступить в тайные переговоры с французским послом в Лондоне.
Произошло это после высылки из России посланца Людовика XV, аббата Ланглуа. Под именем Бернардони он был направлен в Петербург, чтобы убедить императрицу Анну Иоанновну признать королем Польши Станислава Лещинского. Аббат Ланглуа не добился успеха в России. Его высылка вызвала недовольство Людовика XV. Перед Кантемиром стояла задача восстановить дипломатические отношения России и Франции, которые были прерваны в связи с войной за польское наследство в 1733–1735 годах.
Антиох Дмитриевич справился с поручением. Императрица Анна Иоанновна присвоила ему придворный чин камергера и, со «степенью полномочного министра», назначила русским посланником в Париже.
Наконец, мечта, — побывать в этом городе и встретиться с учеными, писателями, художниками, философами, — сбылась.
По мнению Октавиана Гуаско, в сентябре 1738 года в Париж прибыли как бы два Антиоха Кантемира. Один из них — знатный, респектабельный русский князь, опытный дипломат, достойный встреч с королем, другой — восторженный поэт, готовый общаться на равных с ремесленниками, студентами, нищими художниками, бродячими артистами. «По прибытии в Париж он не пренебрег ничем, что могло бы сблизить его с литературной средой страны».
Столица Франции оправдала надежды русского посланника. С первых же дней пребывания в Париже он, в нарушение дипломатического этикета, стал совершать тайные прогулки по городу.
Впрочем, тайна эта вскоре была раскрыта агентами кардинала и фактически первого министра Франции Андре Эркюль де Флёри. Бывший воспитатель короля Людовика XV, этот самый влиятельный государственный деятель Франции в тридцатых и в начале сороковых годов XVIII века приказал не мешать князю Кантемиру совершать прогулки по городу, «непристойные столь знатной особе».
Опытный политик Флёри знал, что рано или поздно подобные прогулки можно будет использовать в интригах против русского посла. Ведь и во время шумных уличных карнавалов, и в ночной тишине города весьма удобно устраивать любые провокации.
Французский историк Комбо дает описание города конца XVII — начала XVIII столетия: «Париж насчитывал в ту пору от 400 000 до 500 000 жителей… (Несмотря на то что король предпочитал Версаль)… резиденции королевских министров и придворных остались в Париже…
В городе по-прежнему сосредоточены все крупнейшие государственные институты: Верховный суд и Парламент, Правосудие и Полиция, академии, научные учреждения, королевские мануфактуры…
Завершается строительство Квадратного двора Лувра… Тюильри расширяется за счет северного павильона (архитектор Лево) и великолепного сада, созданного Ле Нотром. Дом Инвалидов, построенный вслед за зданием госпиталя Ла Сальпетриер и открытый в 1674 г., предназначался для лечения раненных в бою солдат. Этот величественный архитектурный ансамбль (с двумя церквями) как бы вырос посреди обширной равнины Гренель. В честь короля сооружаются две большие площади: площадь Побед (1689) и Вандомская (1698)…
Париж продолжает расширяться за счет пригородов. Чтобы навести в этом порядок, новый генеральный лейтенант полиции Марк-Рене Левуайе де Полми д'Аржансон приводит в исполнение королевский ордонанс от 12 декабря 1702 г., что означает окончательное разделение города на 20 кварталов.
Эпоха Регентства, начавшаяся после смерти Людовика XIV (1715) с возвращения пятилетнего монарха в столицу (12 сентября 1715 г.) вновь превращает Париж в место придворных празднеств… Уже за несколько лет до этого в многочисленных городских залах для игры в мяч давались театральные спектакли. В 1643 г. Жан-Батист Поклен (Мольер) поселяется на улице Мазарини. Театр «Комедии Франсез», основанный в 1681 г., занимает зал для игры в мяч на улице Фоссе-Сен-Жермен. Частные и общественные сады, мосты, бульвары становятся местами развлечений и прогулок.